К вопросу о гетериях в Греции в V-IV вв. до н.э.

Древние и средневековые цивилизации и варварский мир : Сб. научных статей. Ставрополь, 1999, с.32-51

Понятие "гетерия" (eJtaireiva) существовало по данным источников на протяжении всей античности, начиная с гомеровских времен и кончая римскими.¹ Оно обозначало, по преимуществу, тайное сообщество единомышленников, составленное с политическими целями, чем и отличалась гетерия от эранов (e[ranoi) и фиасов (qivasoi) - сообществ гражданских и религиозных.² Однако, иногда термин "гетерия" мог также обозначать союз или сообщество, не имеющее прямого отношения к нелегальной политической деятельности. Например, на Крите гетерии существовали как официально признаваемая часть государственной структуры.³ В Литте все граждане делились на гетерии, которые назывались андрейонами (Dosiad. Kretika, frg.2 Jacoby FGH, p.395 = Athen. IV 143 b).⁴ Это были своего рода застольные товарищества, т.е. группы взрослых мужчин, собственников и аристократов, созданные для совместных трапез и занятий гимнастикой, которые в определенных случаях даже получали для обеспечения своей жизнедеятельности штрафные суммы, распределяемые государством, а также функционировали при усыновлении.⁵ По свидетельству надписей в Дреросе и Малле также существовали гетерии. Существовали гетерии и в Гортине, на что указывают надписи V в. до н.э. и так называемые Гортинские законы. Здесь они представляли собой низшее деление гражданского коллектива и имели, по-видимому, функции, аналогичные функциям афинских фратрий.⁶ Вероятно, принадлежность к одной из таких гетерий была обязательным условием осуществления гражданских прав, что обеспечивалось возможностью участия в общих обедах. Поэтому не имеющие гражданских прав, например, чужеземцы, живущие в городе, или вольноотпущенники, обозначались в Гортинских законах термином ajpevteiroi.⁷ Таким образом, в данном случае мы сталкиваемся не с основным, а с рудиментарным употреблением термина "гетерия", фиксирующим следы родового строя, сохранившиеся на Крите.

За исключением Крита, в остальной Греции гетерии имели вид товариществ, составленных с какой-либо определенной целью. Часто это были только дружеские, более или менее четко организованные сообщества, гетайры которых назывались также еще fivloi и sunhvqei". Сохранились надписи, содержащие постановления подобных сообществ, в которых говорится, например, о том, что на общем собрании гетайров было принято решение почтить своего бывшего сотоварища статуей или надгробием. Подобные надписи дошли, например, из города Ольба в Киликии⁸ и из Пруссы в Вифинии.⁹

В иных случаях гетерия - это объединение почитателей одного культа. Неизвестно, существовало ли такое обозначение в классический период, так как сведения о таких объединениях сохранились только от римского времени, например, о гетерии самбатистов (или саббатистов) в Канителидах в Киликии в I в. н.э. во главе которой стоял некий синагогей.¹⁰ Другая категория гетерий - подобие профессионального союза, например, гетерия эргастов в Никополе в Нижней Мезии¹¹ и гетерия хлебопеков в Магнесии на Меандре,¹² против деятельности которых принимали запрещающие меры римские власти.

Еще один вариант - это сообщества учеников вокруг философов. Самыми древними из них являются, по-видимому, союзы пифагорейцев, которые ставили перед собой кроме философских еще и политические цели - достижение единения всех своих членов не только для физического, но и для интеллектуального противостояния усиливающейся демократии. Причем среди таких сообществ можно назвать как союз последователей самого Пифагора в Кротоне, так и пифагорейские гетерии (eJtairivai tw`n Puqagorikw`n), например, гетерию Эврита во Флиунте (Plut. De gen. Socr., 583 a), Архита в Таренте, Тимея в Локрах, Феодора в Кирене, Филолая в Фивах и т.д. Этим же термином обозначался и круг учеников вокруг Протагора и Продика (Plat. Resp. X, 600 c-d), Сократа и Платона.¹³ Поскольку для обозначения всякого рода частных сообществ, и в том числе религиозных и философских, использовались обычно другие термины (e[ranoi, qivasoi), то в данном случае появление в текстах слов "гетайры" и "гетерия" можно объяснить только тем, что античные авторы специально их употребили, исходя из каких-то особенностей этих объединений философов, возможно более строгой их организации или конкретных целей, которые они ставили перед собой.

Но обычно в греческой литературе классического периода термин "гетерия" использовался почти исключительно для обозначения союза политических единомышленников, преследующего вполне определенные цели. Гетерии играли весьма заметную роль в политической борьбе практически во всех греческих полисах, но конкретных сведений источники приводят немного. Раскрыть суть этого явления общественно-политической жизни греческих полисов достаточно сложно, так как будучи тайными сообществами, они не стремились афишировать свое существование и поэтому известно о них становится только в случае громкого скандала или государственного переворота. Эта характерная особенность гетерий сказалась, по-видимому, и на том, что в современной литературе нет до сих пор общепринятого перевода этого термина. В отечественной литературе определение гетерии можно встретить только в комментированных переводах тех античных авторов, которые пользовались этим термином, или в общих трудах по афинской истории V века до н.э.

Дадим небольшую подборку определений. Так, древнегреческо-русские словари (Вейсмана, Дворецкого) дают только общий смысл понятия - политическое общество, партия, союз, клуб (s.v. eJtaireiva II). В.В.Латышев понимает под гетериями "тайные политические кружки, члены которых клятвой обязывались взаимно поддерживать друг друга на судах и при выборах в должности".¹⁴ С.И.Радциг в примечаниях к "Афинской политии" пишет, что Аристотель использует в пассаже о Клисфене (Arist. Ath. Pol., 20, 1; 34, 3) слово, характерное для более позднего времени, поскольку гетерии - это политические (олигархические) клубы, игравшие важную роль в антидемократических переворотах только в V веке.¹⁵ А.И.Доватур, комментируя "Политику" Аристотеля (V, 5, 1305 b 25-35), делает оговорку о том, что "гетериями назывались политические клубы, главным образом олигархические, имевшие целью низвержение демократии".¹⁶ Э.Д.Фролов определяет гетерию как тайное олигархическое общество, клуб.¹⁷ Г.А.Стратановский в издании Фукидида (III, 82, 6; cf. VIII, 54, 4), объясняя термин, подчеркивает четкую структуру и социальную направленность этих сообществ, делая их своего рода "боевыми отрядами" : "гетерии - политические клубы, первичные организации ("ячейки") олигархической "партии"".¹⁸ М.Л.Гаспаров предлагает несовпадающюю с остальными исследователями формулировку : "дружеское сообщество - "гетерия" ("товарищество"), религиозно-бытовой кружок, объединяющий политических единомышленников (в V в. преимущественно аристократов)".¹⁹ Более пространные по сравнению с вышеприведенными определения можно найти в изданиях античных авторов, подготовленных Л.П.Маринович и Г.А.Кошеленко : 1) "гетерии - неформальные политические организации, главным образом олигархической направленности, существовавшие в Афинах"²⁰; 2) "…основные кадры заговорщиков, объединившиеся в ряд кружков ("гетерий"). Здесь были представлены все общественные группы, собрано все, что было в городе антисоциального. Попадались тут и аристократы, но именно те, кого современные исследователи называют "деклассированными"".²¹

В иностранной же научной литературе термин "гетерия" обычно переводится как "клуб", но при этом особым образом подчеркивается политическая направленность деятельности его членов. У англоязычных авторов, например, это слово чаще всего объясняется как "олигархический клуб" (oligarchic club). В "Словаре античности", составленном И.Ирмшером и И.Ионе, дается общая формулировка гетерий и под ними подразумеваются "общества в Афинах, как правило тайные, единомышленников-олигархов, направленные против демократического строя".²² Дж. Далмейда, подготовивший полное издание речей и фрагментов Андокида с параллельным французским переводом, сам термин передает как "политический клан" (coterie politique), а гетайров называет политическими друзьями (amis politiques) и членами клуба (membres de son club).²³ Д.МакДауэлл в английском комментированном издании Андокида термин eJtai`ro" переводит как "товарищ", "соучастник" (особенно в политике), а eJtaireiva - "товарищество", "ассоциация", отмечая, что "они использовались, главным образом, для обозначения тайных политических групп и тайных сговоров, которые были обычны в Афинах в данный период".²⁴

Таким образом, трудности возникают уже с самим определением термина "гетерия". С нашей точки зрения в русском языке нет слова, которое бы адекватно отражало суть данного явления социально-политической жизни греческого полиса и поэтому мы предпочитаем переводить термин "гетерия" обтекаемо - как "товарищество", "дружеское" или "тайное сообщество". Автоматическое перенесение и перевод из современной иностранной литературы таких определений как "клуб" и "организация" мы расцениванием как неудачное, поскольку в русском языке они имеют вполне конкретное значение, не всегда совместимое с теми сведениями, которые предоставляют источники. Понятие "клуб" у нас в современном языке, в отличие от англичан, отождествляется с чем-то необязательным и безответственным, а "организация" наоборот - подразумевает четкую внутреннюю структуру и определенную программу деятельности.

Таким образом, под "гетерией" надо подразумевать дружеское сообщество, ядро которого действительно могли составлять потомки старинной аристократии. Однако, в саму гетерию входили также и выходцы из менее родовитых семей, имеющих с первыми уже давно установившиеся связи, а также некоторое число примкнувших к ним граждан в силу различных причин, личного или социального плана, допущенных к участию в жизнедеятельности подобного объединения. В последнюю категорию, возможно, в конце V - начале IV века могли также включаться и богатые метеки, к услугам которых, по-видимому, иногда прибегали их более знатные сотоварищи.²⁵ Предположение, безусловно, в известной степени спорное, об отсутствии этнической, точнее сказать, гражданской замкнутости, можно сделать на основании свидетельства источников по делу о профанации мистерий Алкивиадом в 415 г., когда за это преступление был осужден вместе с ним метек Пулитион, которого древние авторы недвусмысленно называют членом его гетерии (Polyaen. Strat., I, 40, 1; cf. And. I, 12, 14; Isocr. XVI, 6; Plut. Alc., 19, 2; 22, 4). Кроме того, Аттические стелы передают имя еще одного метека - Кефисодора из Пирея, осужденного за преступление против религии (АС, I, 33-49). Это был человек, занимавшийся, может быть, торговлей, поскольку проживал в Пирее, но, в любом случае, в достаточной степени состоятельный, так как на сохранившихся частях стел значатся 16 конфискованных у него и проданных с торгов рабов. Не исключено, что он тождественнен Кефисодору, упоминаемому в числе тех, на кого донес Тевкр, который также был метеком и, по словам Андокида, обещал за предоставление "безопасности" сделать донос "о мистериях, ибо он сам был их участником и может указать тех, кто совершал их вместе с ним" (I, 15). Это только три примера участия афинских метеков в шутовском исполнении Элевсинских обрядов, хотя в действительности их могло быть гораздо больше. И если мы точно не можем сказать где и вместе с кем это устраивали Тевкр и Кефисодор, то о Пулитионе Андокид, Исократ, Плутарх и Полиен единодушно говорят, что он входил в дружеское сообщество Алкивиада и мистерии справлялись именно в его доме.

Гетерии были немногочисленны, по-видимому, от 10 до 20 человек, как мы можем предполагать на основании свидетельств о гетерии Эвфилета в Афинах и, возможно, Мелона в Фивах. Число гетайров в подобных товариществах не было точно установленным и зависело в каждом отдельном случае от многих причин - величины самого полиса, популярности их главы, задач, которые они перед собой ставили. Подобные сообщества имели, безусловно, своего признанного лидера, по имени которого обычно и обозначались. Он сплачивал самих гетайров и направлял деятельность гетерии, что особенно было важно в том случае, если она была создана со вполне конкретными целями, будь то поддержка своих гетайров в суде или при выдвижении на должности. Возможно, что иногда деятельность гетерий могла носить и откровенно политический характер, как это было в Фивах в 382-379 гг. (Xen. Hell., V, 2, 24-36) и в Афинах в 411 и 404 гг. (Thuc. VIII, 54 sqq.; Arist. Ath. pol., 34, 3). Но необходимо обратить особое внимание на то, что эти периоды характеризовались для обоих государств состоянием внутренней нестабильности, вызванным как различными социальными, так и внешнеполитическими причинами. В мирное же время, хотя и в Афинах и в других греческих полисах были свои лидеры с конкретными программами и группами сторонников, они существовали в условиях такой системы, в которых было очень трудно проводить последовательную политику, коль скоро даже самые популярные деятели не могли быть уверенными в успехе, поскольку сегодняшнее решение народного собрания могло изменить или отменить вчерашнее.²⁶ Именно в этом случае огромное значение имела поддержка выдвинутого предложения гетайрами, сторонниками и просто друзьями лидирующего политика. Таким образом, если даже первоначально гетерия и не создавалась с политическими целями, она все равно им подчинялась благодаря личным отношениям и необходимости сохранять дружескую корпоративность. Что же касается определения гетерии как "тайного сообщества", то мы полагаем, что их деятельность не афишировалась ими самими и не санкционировалась официально государством, но абсолютно скрытой от сограждан не была.²⁷

Уже в древности пытались понять внутреннюю природу подобных объединений. Так, Аристотель по-разному объясняет причину появления гетерий в демократических и олигархических полисах : в олигархиях - это необходимость объединения сил отдельных групп олигархов, имеющих своего лидера и стремящихся к захвату власти (Arist. Pol., V, 5, 1305 b 34; 1306 a 30). Таким образом, это была организация, составленная с вполне конкретной целью, причем именно политической. Поэтому она по своим характеристикам была сходна с синомосией, поскольку в случае достижения поставленной цели, т.е. прихода к власти представителей такой гетерии, она скорее всего распадалась. Безусловно, это не стоит понимать буквально, так как гетайры продолжали поддерживать друг друга из опасения перехода управления государством к противоборствующей группировке олигархов, но их прежнее единство было расколото различной степенью близости к власти и они уже не могли составлять сплоченного боевого отряда, каковым были прежде.

В демократических же государствах виновниками возникновения тайных олигархических сообществ выступают у Аристотеля демагоги, которые "с одной стороны, путем ложных доносов по частным делам на состоятельных людей заставляют этих последних сплотиться (ведь общий страх объединяет и злейших врагов), а с другой стороны, натравливают на них народную массу" (Pol., V, 4, 1304 b 20). При этом используются три уже испытанных средства притеснения знати : 1) требование раздела имущества; 2) непосильные литургии; 3) доносы и следующие за ними судебные процессы с целью конфискаций (V, 4, 1305 a 1-5). Кроме того, немаловажной причиной организации гетерий и вхождения в них все новых членов было чувство оттеснения на второй план, прежде всего в общественной и политической жизни, возникавшее у олигархов при демократии. Провозглашенное на словах равноправие всех граждан, входивших в полисную организацию, на деле приводило к господству демоса и нарушению прав аристократов. В "Политике" же Аристотель (VI, 1, 1318 a 10 - 1318 b 5), рассуждая о двух видах справедливости - демократической и олигархической, приходит к выводу, что достичь и той и другой одновременно невозможно до тех пор, пока общество состоит из двух частей - бедных и богатых. Поэтому он предлагает в качестве выхода из этого положения компромисс, который он видит в необходимости добиваться, чтобы решения принимались при одобрении обеих сторон, а если этого достичь не удастся, то "решающее значение должно иметь постановление большинства и тех, чей имущественный ценз выше" (1318 а 30; cf. V, 5, 1305 b 30). Но на деле, как мы убеждаемся на основании многочисленных источников (Isocr. XV, 159-160; XX, 20), реальная правовая практика Афин ограничивалась только первым пунктом, что и приводило к чувству ущемленности и озлобленности у всех состоятельных афинян, и тем более у богатых аристократов, которые не отваживаясь на открытое сопротивление демократическому строю, подтачивали его изнутри, организуя гетерии.
Именно поэтому постепенно одной из основных сфер деятельности этих сообществ, вынужденных ограничиваться какими-то официальными рамками, становятся суды. По словам Фукидида (VIII, 54, 4), они довольно часто составляли в Афинах "синомосии для судов и должностей" (sunwmosivai ejpi; dikai`" kai; ajrcai`" ou\sai). Поддержка членов своих сообществ во время процессов была чрезвычайно актуальной (cf. Plat. Theat., 173 d), поскольку, как было уже отмечено, сикофанты обрушивались главным образом именно на богатых и знатных. В подобной ситуации большое значение имела сплоченность и верность друг другу гетайров, которые ради сохранения чувства корпоративности зачастую давали даже ложные показания на суде, подвергаясь риску быть самим обвиненным в лжесвидетельстве (cf. Dem. XIX, 22-23).²⁸ Что же касается получения должностей, особенно выбираемых жребием, то принадлежность к гетерии имела для этого, по-видимому, минимальное значение, так как гетайры только могли содействовать выдвижению своих представителей в кандидаты.²⁹ Однако на данном этапе выборов магистратов они не имели возможности действовать слишком активно, так как являлись представителями тайного, не признаваемого государством, сообщества. Кроме того, в демократическом полисе выдвинуть на важные должности заведомо аристократов, и тем более олигархов, было нереально, да и опасно для них самих. Но на следующем этапе, при прихождении уже выбранными кандидатами докимасии, роль гетерии и особенно ее многочисленность могли быть весьма существенны, поскольку здесь гетайры и их сторонники могли, действуя в лучших традициях афинских демагогов, сделать попытку заболотировать наиболее реакционных демократов.³⁰ Именно поэтому не случайно, возможно, Псевдо-Ксенофонт в "Афинской политии" так много рассуждает о судопроизводстве и деятельности Совета, ибо только там, оказавшись среди должностных лиц, члены гетерий могли хотя бы незначительно влиять на изменение государственного строя Афин в свою пользу, и прежде всего, с помощью принятия отдельных псефизм. Ибо, "чтобы улучшился государственный порядок, - пишет Псевдо-Ксенофонт, - можно многое придумать, но чтобы существовала демократия и чтобы в то же время было лучшее правление - найти удовлетворительное решение этого нелегко, разве только … можно в мелочах что-нибудь прибавить или отнять" (III, 9).

Однако, вне зависимости от политической ситуации, в которой происходило формирование гетерий, т.е. был ли сам полис демократическим или олигархическим, по своей внутренней сути они всегда были аристократическими. Но, с одной стороны, не обязательно, с нашей точки зрения, под любым объединением аристократов понимать именно гетерию. С другой стороны, иногда в подобные дружеские союзы единомышленников могли входить и люди формально или реально придерживавшиеся демократической ориентации.³¹ Так, например, даже Фемистокл, признанный демократический лидер, по словам Плутарха, порой высказывал мысли, более соответствующие позиции его политических противников. В частности он пишет, что "Фемистокл, вступив в дружеское сообщество (в оригинале "гетерию" - Е.Н.), приобрел таких могущественных защитников, что в ответ на чье-то замечание : "Ты мог бы стать прекрасным правителем Афин, если бы ко всем относился одинаково и беспристрастно", - сказал : "Я никогда не сяду на такой престол, который не предоставит моим друзьям больших прав и возможностей, нежели посторонним людям" (Arist., 2). По-видимому, основываясь именно на таких пассажах, некоторые современные исследователи утверждают, с нашей точки зрения совершенно необоснованно, что существовали гетерии как аристократические, так и демократические.³²

Как мы полагаем, организацию гетерий можно связать не только с реальной политической необходимостью, но и с характерным для греческого менталитета дуализмом, который делил все на контрастирующие группы : греков и варваров, рабов и свободных, друзей и врагов. И поэтому выражение "помоги друзьям и навреди врагам" встречается во всей греческой литературе, от времени Гомера до времени Александра Великого.³³ Оно, таким образом, являлось основным моральным принципом для выработки определенного типа поведения всех членов полиса, активно выступающих в сфере общественной жизни, независимо от их личной политической ориентации. Подобное обособление отдельных элементов социума античные авторы пытались даже теоретически обосновать, как, например, это делает Аристотель в "Политике" при анализе реально существующих государственных образований и проектов по их переустройству в идеальные. В частности, он считает, что "невозможным окажется создание государства без разделения и обособления входящих в его состав элементов либо при помощи сисситий, либо при помощи фратрий и фил" (II, 2, 10, 1264 a 5). Постепенно одним из таких элементов, с нашей точки зрения, становятся и гетерии. Особенно ярко это проявилось в V веке потому, что в условиях необычайно долго длящейся по античным понятиям войны, "старые моральные и религиозные ценности подвергались осмеянию, выше всего ставились дерзость и готовность рискнуть всем для удовлетворения своих желаний".³⁴ Но в отличии от упоминаемых Аристотелем сисситий, фратрий и фил, гетерии всегда, кроме как было уже сказано, Крита, существовали неофициально, поскольку формально не были признаны государством. Несмотря на очевидные различия между этими подразделениями было все же в них и нечто общее. Так, гетерия как сообщество, безусловно, подразумевает идею взаимопомощи и корпорации составляющих ее членов ( ср., например, объяснение, приводимое у Фотия : s.v. eJtairisavmeno" - sunerghvsa"). Исходя из этого, по-видимому, современные исследователи выдвинули даже гипотезу об эволюции гетерии из старой родовой организации - из фратрии.³⁵ Однако, они представляли более слаженную структуру, чем фратрия, и тем более фила, так как там единство основывалось на общности места поселения и родовых традиций, в гетериях же на первый план выдвигается персональный фактор - единство внутреннего мироощущения, схожие политические идеалы, а в некоторых случаях и конкретная цель.

В греческой литературе классического периода неоднократно термин "гетерия" оказывается связанным напрямую с термином "синомосия" (sunwmosiva) и, прежде всего, потому, что именно гетерии постоянно подозревали в составлении заговоров против демократии. Это обстоятельство, по-видимому, и послужило основанием для некоторых исследователей излишне сближать или даже считать чуть ли не синонимами эти два понятия. Так, например, Э.Цибарт, на наш взгляд, слишком уж прямолинейно ставит их примеры подряд, рассматривая гетерию Ифиада в Абидосе (Arist. Pol., V, 5, 1306 a 31) или Исмения и Леонтиада в Фивах (Xen. Hell., V, 2, 24-36; Theop. Hell., XXIV, 12, 2; Plut. Pelop., 5, 1-2) наряду с заговорами в Элиде и Киме Эолийской, о которых сообщает Плутарх в сочинении "О доблести женской".³⁶ Что касается Кимы, то события там не поддаются точной датировке, но, вероятно, произошли уже после 508 г. до н.э., когда защитники свободы, сплотившиеся под главенством некого Тимотела, выступили против захватившего в городе власть Аристодема (Plut. Mul. virt., 262 c). В Элиде же граждане объединились в синомосию и свергли в 272-271 г. до н.э. тирана Аристотима. К заговору, инициатором которого стал Гелланик, присоединилась какая-то часть из 800 изгнанников, оказавшихся в Этолии, и один из приближенных тирана по имени Киллон (Plut. Mul. virt., 251 f; 252 e; 253 a). В этих пассажах, как мы полагаем, речь идет исключительно об одноактном конкретном действии - свержении существующего в данный момент государственного устройства, т.е. имеется ввиду именно заговор. С политической точки зрения эти понятия были различны, поскольку в греческой юридической практике IV в. до н.э. гетерия и синомосия также отличались. Основанием для такого суждения может служить Гиперид, который, излагает содержание закона об исангелии, о котором уже шла речь выше. Так, он говорит, что этот закон следует применять в том случае, "если кто вступит в заговор (в оригинале - синомосию), или организует гетерию для ниспровержения демократии, или предаст какой-либо [наш] город или флот, сухопутное или морское войско …". И после этого добавляет, что "первую часть закона написали для всех граждан - ведь такого рода проступки могут совершать любые из них" (Hyp. IV, 8; cf. Ps.-And. IV, 4). Таким образом, по его словам, каждый из афинян мог быть причастным как к синомосии, так и к гетерии, но в том и другом случае это являлось отдельным пунктом обвинения. Никто из древних авторов специальным образом не объясняет разницу между этими двумя преступлениями против государства, но, как нам представляется она была в том, что синомосия как любой заговор составлялась с конкретной целью, после достижения которой распадалась (например, после свержения тирана). Гетерия же могла в определенных политических условиях ставить перед собой аналогичные цели, но могла существовать достаточно долгое время и без конкретной программы действий, представляя собой постоянную оппозицию демократическому полису в юридической и административной сферах.

Достижение же гетайрами политической и интеллектуальной консолидации в огромной степени зависело от удачного сочетания множества факторов. Так, для сплочения рядов любого дружеского сообщества, а мы можем добавить, что тем более гетерии, по словам Аристотеля, очень большое значение имели одинаковое воспитание, близость по возрасту,³⁷ достаток, одинаковый по количеству и ценности, и как следствие всего этого - возможность получать удовольствие от одинаковых вещей, так как все сотоварищи имеют "схожие страсти и нравы" (Arist. Nic. Eth., VIII, 6, 1157 b 23; 13, 1162 a 25; 14, 1161 b 36; 14, 1162 a 10; Magna Mor., II, 11, 1211 b 3-8). Поскольку не сохранилось, а скорее всего никогда и не существовало, специальных сочинений, освещающих отношения среди членов таких тайных обществ, мы можем воспользоваться косвенными данными. Так, Фукидид, описывая ожесточенную партийную борьбу на Керкире в 427 г. до н.э., дает такую яркую и четкую психологическую характеристику гетерий, что мы приведем ее полностью : "политические узы оказывались крепче кровных связей, потому что члены гетерий скорее шли очертя голову на любое опасное дело. Ведь подобные организации отнюдь не были направлены ко благу общества в рамках, установленных законами, но противозаконно служили лишь для распространения собственного влияния в своекорыстных интересах. Взаимная верность таких людей поддерживалась не соблюдением божеских законов, а, скорее, была основана на совместном их попрании" (III, 82, 6). О том, что взаимные обязательства гетайров оказывались порой важнее семейных отношений и в других ситуациях, свидетельствует Андокид, когда рассказывает в своей речи "О мистериях" о том, как настойчиво упрашивал донести на гермокопидов и спасти этим всю семью его двоюродный брат Хармид (And. I, 49).

Безусловно, на практике члены афинских гетерий не соответствовали всем этим "идеальным" требованиям. Но, в любом случае, то хотя бы минимальное единение, которое им удавалось достичь, представлялось опасным, так как в одной из речей, составленной в первые десятилетия IV века, утверждается, что те, кто имеет гетерию или синомосию, имеет власти больше, чем остальные (Ps.-And. IV, 4). И поэтому Аристотель пишет, что тиранию, например, можно сохранить только в том случае, если уничтожить всех выдающихся чем-либо людей, "не дозволять сисситий, товариществ (в оригинале - гетерий), воспитания и ничего другого, подобного этому, вообще остерегаться всего того, откуда возникает уверенность в себе и взаимное доверие…. И вообще устраивать все так, чтобы все оставались по преимуществу незнакомыми друг с другом, так как знакомство создает больше доверия" (Arist. Pol., V, 9, 1313 a 40 - 1313 b 5). Рассуждение Аристотеля очень верно, так как в демократических государствах члены гетерий составляли меньшинство и демос легко мог контролировать и ограничивать их деятельность. При тирании же они могли воспользоваться возмущением народа против единоличного правителя, узурпировавшего власть, и стать, если можно так сказать, консолидирующим и инициативным элементом всего общества, чему способствовало их хорошее образование и старинные родовые традиции.

Кроме того, члены афинских гетерий, по-видимому, активно занимались и публицистической деятельностью, которая также носила откровенно выраженный политический характер. Здесь можно привести хотя бы два примера. Во-первых, это Андокид, который как и многие другие юноши из знатных родов, был настроен негативно по отношению к афинской демократии. Как пишет Плутарх в биографии Алкивиада, Андокид "считался ненавистником народа и приверженцем олигархии" (21, 2). Проявлялось это, в том числе, в составлении и декламации в своей среде всевозможных политических памфлетов, направленных против демоса и его предводителей - демагогов-выскочек. Сочинения подобного рода до нас не дошли, но показательно, что два контекстных фрагмента, сохранившиеся от его речей, не имеющих отношения к делу о гермах и мистериях, носят явно выраженный антидемократический характер. И в полностью дошедших до нас речах Андокида можно почувствовать подобное отношение к властям его родного города. Так, даже выпрашивая у сограждан право вернуться в Афины, он не может удержаться от упрека в адрес демократии : "но нет никого, кто мог бы обвинять вас. Ибо вы располагаете полным правом устраивать свои дела как вам угодно : хотите - хорошо, хотите - плохо" (II, 19). Что же касается фрагментов, то это, прежде всего, фрагмент из речи "К товарищам", где уже само заглавие свидетельствует о том, что Андокид обращается к членам своей гетерии.³⁸ Об этой речи упоминает Плутарх в биографии Фемистокла : "Великолепную гробницу его имеют на агоре магнесийцы; что же касается его останков, то не следует придавать значения словам Андокида, который в речи "К товарищам" говорит, что афиняне нашли останки Фемистокла и разбросали их по ветру". И тут же он совершенно отчетливо определяет цель подобного искажения действительности : "[оратор] говорит неправду, желая возбудить сторонников олигархии против народа" (32, 4). Другой фрагмент из речи, название которой не сохранилось, но, по-видимому, она была хорошо известна, поскольку ее цитируют авторы позднейших схолий : "В самом деле, Андокид заявляет : "О Гиперболе мне стыдно говорить, так как его отец, клейменный раб, еще и теперь работает у нашего государства на монетном дворе, а сам он, чужеземец и варвар, занимается изготовлением ламп" (Schol. Aristoph. Vesp., 1007; cf. Schol. Luc. Tim., 30). Так как в этом фрагменте глаголы употребляются в настоящем времени, то можно предположить, что эта речь была написана еще до 417 г., когда Гипербол был изгнан из Афин остракизмом. Выражения, которые использует Андокид, также свидетельствуют о живой реакции на политическую жизнь в городе и о яростном неприятии им демократических лидеров.

Другой пример - памфлет "Афинская полития", написанный около 425 г. Автором этого сочинения считают Псевдо-Ксенофонта, которого в литературе также часто называют Старым олигархом. Это чуть ли не единственный образец богатой политической литературы эпохи Пелопоннесской войны, хотя античная традиция передает, что существовало довольно много таких памфлетов и что среди их авторов были люди, игравшие видную роль в афинской истории V века, такие, например, как Критий и Ферамен. Исследователи, изучавшие это сочинение, называли его по-разному, но каждый раз подчеркивали его политическое значение : "Слово к гетайрам" ( Мюллер - Штюбинг), "Кодекс политической критики для молодых аристократов в гетерии" (В.Крист - В.Шмидт), речь-экспромт в собрании какой-то гетерии (Е.Калинка).³⁹ Дж. Калхаун, кроме того, считает, что подобные сочинения не только были обычным явлением среди олигархов, но и постоянно "кочевали" от одной гетерии к другой, являясь своего рода программным документом аристократов, составляющих меньшинство в демократическом полисе.⁴⁰ Впрочем, как нам представляется, эти предположения не имеют достаточного основания в самом тексте, а опираются только на общюю политическую атмосферу в Афинах того времени. Что же касается самого автора сочинения, то в одной из новых специальных работ, посвященных "Афинской политии" Псевдо-Ксенофонта,⁴¹ высказывается мнение, что правильнее бы было называть автора этого сочинения Молодым олигархом, так как текст отличает неоригинальность и реферативность, что свидетельствует, якобы, о неопытности автора в литературной деятельности. Нам не кажется, что данное сочинению определение, с которым мы в целом согласны, является прямым следствием именно молодого возраста его автора, поскольку брюзжание и раздражение, сквозящее буквально в каждой строке, вполне может говорить об обратном или же о непреклонном неприятии афинской действительности и невозможности активно воздействовать на ее изменение. Более того, мы скорее были бы склонны предположить, что автор этого памфлета занимал ведущее положение в кругу олигархических группировок. На это указывает его богатый опыт, выраженный в сочинении, позволяющий заключить о долгой деятельности в политике и партийной борьбе. Возможно, что это сочинение является результатом дискуссий, которые шли в гетериях о способах выживания в условиях демократического государства и тогда выжидательная позиция, которой придерживается Старый олигарх, соответствует до некоторой степени сложившейся практике афинских гетерий.

Еще одним свидетельством публицистической деятельности гетайров, возможно, является речь Лисия, которую обычно называют "Жалобой товарищам по поводу злословия". По мнению С.И.Соболевского, она не является судебной речью в собственном смысле этого слова, а представляет нечто вроде письма или обращения к друзьям - членам одной из афинских гетерий.⁴² Если это предположение верно, то в ней действительно очень ярко обрисованы отношения внутри подобных товариществ. С одной стороны, свидетельством того, что в данном случае мы имеем дело именно с гетерией, может служить параграф, где говорится о взаимном обязательстве выступать с защитой в суде, что было принято в таких сообществах (Lys. VIII, 18). Но, с другой стороны, отсутствие внутреннего единства и сплоченности в этом союзе уничтожало всякую возможность совместных целенаправленных действий. Исходя из этого решить окончательно вопрос о назначении речи Лисия достаточно трудно.

Еще на один момент, связанный с гетериями, нам хотелось бы обратить внимание, тем более, что он не представляется однозначным. Это - использование сил гетерии в частной сфере в пользу одного из ее членов. С первого взгляда источники действительно свидетельствуют о таком эпизоде в связи с Гиппаретой, женой Алкивиада и сестрой знаменитого афинского богача Каллия. Его передают два автора - Псевдо-Андокид в речи "Против Алкивиада" (14) и Плутарх в биографии Алкивиада (8, 3-6), причем рассказ последнего во многом совпадает с текстом оратора, т.е., по-видимому, он был с ним хорошо знаком. По описанию этих авторов, Гиппарета, доведенная до отчаяния поведением своего мужа, решается обратиться согласно закону к архонту-царю за разводом, но Алкивиад силой уводит ее с агоры. У Плутарха он делает это сам и ни о каких друзьях в данном отрывке вообще не упоминается, поскольку основной акцент делается на вымогательстве Алкивиадом денег у родственников жены. В этом случае все выглядит как нормальная процедура примирения и друзья Алкивиада, даже если они и присутствовали при этом, должны были вести себя как обычные свидетели. По словам же Андокида, Алкивиад "показал в полном объеме свое могущество : призвав на помощь друзей, он силой увел жену с площади, обнаружив таким образом перед всеми свое полное презрение и к архонтам, и к законам, и к отдельным гражданам" (Ps.-And. IV, 14). Ф.Сартори более достоверной считает версию Андокида исходя как из общей манеры поведения Алкивиада, так и из того соображения, что оратор приводит этот его поступок как пример попрания закона, что также было для него характерно. Более того, Сартори полагает, что данный контекст можно воспринимать как прямое свидетельство активности гетерий и в частной сфере.⁴³ С нашей точки зрения вполне можно согласиться с мнением итальянского исследователя о реальности такого эксцесса, но едва ли есть серьезные основания для того, чтобы считать, что здесь речь идет именно о членах гетерии. В данном отрывке, скорее всего, слово "гетайры" употребляется в общем смысле - "друзья", так как такое их открытое выступление по столь незначительному поводу, пусть даже не в полном составе, противоречит сути гетерии как тайного общества.

В отличие от частной сферы применение влияния гетерий в межполисных отношениях вполне вероятно. Поскольку основной причиной появления тайных олигархических сообществ в демократических государствах являлись притеснения и преследования аристократов со стороны большинства гражданского коллектива, то сходные условия создавались во многих полисах по всему Средиземноморью. Поэтому, по мнению исследователей, можно говорить о том, что гетерии не были характерны исключительно для афинской политической жизни, а были весьма распространенным явлением.⁴⁴ Источники довольно часто приводят сведения о взаимной поддержке олигархов друг друга в моменты ослабления демократических режимов, особенно в конце Пелопоннесской войны. Так, например, интересные данные о внешнеполитических связях афинских олигархов со своими сторонниками в государствах-членах Афинского морского союза предоставляет "Афинская полития" Псевдо-Ксенофонта. В ней говорится о том, что у союзников "толпа, очевидно, тоже преследует злостными клеветами и ненавистью благородных; а так как афиняне понимают … что если в государствах будут иметь силу богатые и благородные, то в Афинах власть очень недолго будет оставаться в руках народа, - ввиду этого они благородных лишают там гражданской чести, отнимают имущество, изгоняют из своих владений и убивают, а простых поддерживают. Благородные из афинян защищают благородных в союзных государствах, понимая, что им самим выгодно защищать всегда в государствах людей лучших" (I, 14; cf. III, 10-1). В данном отрывке речь не идет специальным образом о гетериях, но все сказанное вполне к ним применимо, если учесть, что, во-первых, автор этого сочинения, возможно, как было уже сказано выше, являлся членом одного из таких афинских сообществ, и, во-вторых, что его памфлет содержит косвенную апологию подобных организаций. Так, Псевдо-Ксенофонт возражает против того, что "благородных" (т.е. аристократов) часто обвиняют в составлении заговора с целью свержения демократии. Он считает, что, во-первых, для этого необходимы большие силы, а не "горсть людей", представляющая меньшинство в государстве; во-вторых, к перевороту стремятся обычно только те, кто несправедливо лишен прав, а таких, по его словам, даже в Афинах совсем немного (III, 12). Таким образом, здесь, возможно, подразумеваются именно гетерии, так как обвинение их в попытках свержения демократии с помощью заговора было стандартным для афинской судебной практики.

Другой пример - Лисандр, который, по словам Плутарха (Lys., 13, 21), сам создавал гетерии в различных греческих городах для достижения своего могущества, прекрасно сознавая, что члены этих тайных сообществ, вне зависимости от степени преклонения перед ним лично или перед самой Спартой, будут представлять собой откровенную оппозицию Афинам. "Уничтожая демократию и другие законные формы правления, Лисандр, - пишет Плутарх, - повсюду оставлял по одному гармосту из лакедемонян и по десять правителей из членов тайных обществ, организованных им по городам. Так он действовал без различия во вражеских и в союзнических городах, исподволь подготовляя себе в известном смысле господство над Грецией. Правителей он назначал не по знатности или богатству : члены тайных обществ и друзья, связанные с ним узами гостеприимства, были ему ближе всего, и он предоставлял им неограниченное право награждать и карать" (13). В связи с этим сюжетом встает вопрос о том, использовал ли Плутарх слово "гетерия" в качестве специального термина, подчерпнутого из своего источника, или в качестве общеупотребимого другими греками понятия, аналогичного спартанской сисситии, т.е., иными словами, что организовывал Лисандр в других полисах - гетерии или сисситии. Мы полагаем, что в данном случае Плутарх использовал адекватное сущности этих сообществ определение и речь здесь идет именно о гетериях. Основанием для такого суждения является его отзыв о Лисандре как о человеке хитром, готовым в любой момент переметнуться на сторону противника и, более того, ненавидевшим Спарту (Plut. Lys., 24). Поэтому гораздо дальновиднее для него было использовать уже зарекомендовавший себя способ оппозиции существующему режиму, а не форму специфически спартанской организации. Но в самой Спарте он придерживался иной политики, поскольку создать там гетерию он не мог из-за консервативности и законопослушности сограждан даже при безусловном наличии среди спартанцев хотя бы минимальной части граждан, недовольных правлением династий Агиадов и Эврипонтидов. Для достижения своих целей Лисандр не мог также воспользоваться влиянием одной из сисситий, в которую он входил, поскольку эти традиционные спартанские институты, по-видимому, обычно не занимались политической деятельностью в интересах своего главы в отличие, скажем, от афинских гетерий. Именно поэтому, вероятно, для возвращения власти Гераклидам Лисандру и пришлось прибегнуть к сложным и двусмысленным трюкам с мнимым сыном Аполлона и оракулами (Lys., 24-26).

Таким образом, поскольку источники ясно свидетельствуют не только о взаимодействии самих олигархов, но и о целенаправленном насаждении ими гетерий в других государствах, не имевших до этого подобных организаций, но внутренне или в силу сложившихся обстоятельств готовых их принять, мы можем предположить наличие определенных политических связей между различными гетериями, что отводило бы им определенную роль и в международных отношениях.

Итак, рассмотрев как конкретные примеры гетерий, существовавших в конце V - начале IV века до н.э., так и их внутреннюю природу и сферы деятельности, мы можем с уверенностью говорить о том, что несмотря на тайный и неофициальный характер этих сообществ, они являлись очень важным элементом греческого социума.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Так, например, Плиний Младший использует его в одном из своих писем в транслитерированной форме, причем не объясняя самого термина, что свидетельствует о том, что он был из числа тех греческих слов, которые были понятны достаточно широкому кругу образованных римлян (Plin. Ep., X, 34).  (назад)

2 Foucart P. Hetairiai ( JEtairivai)// Daremberg Ch. et Saglio E. (ed.) Dictionnaire des antiquites grecques et romaines. T. III, 1. Paris, 1900, p. 158.  (назад)

3 Ibid., p. 159.  (назад)

4 См. также : Willetts R.F. Aristocratic society in ancient Greece. London, 1955, p. 20, 22.  (назад)

5 Ziebarth E. JEtairiva (eJtaireiva, eJtairhva)// RE, Bd. VIII. Stuttgart, 1913, Sp. 1373.   (назад)

6 Lipsius Z. Recht von Gortyn // Abhandlungen der von sachsischen gegellschaft der Wissenschaften, Bd. XXVII, 1909, S. 401.  (назад)

7 Dareste R., Haussoullier B., Reinach Th. Recueil des inscriptions juridiquis Grecques. Fasc. II. Paris, 1894, p. 410.  (назад)

8 Hicks E.L. Inscriptions from Western Cilicia // Journal of Hellenic Studies, Vol. XII, 1891, p. 265, n. 56.  (назад)

9 Ziebarth E. JEtairiva … Sp. 1373.  (назад)

10 O.G.I.S. II, 573; Gressmann H. Sabbatistai // RE. Bd. I, Hbt. 1. Stuttgart, 1920, Sp. 1560 - 1561.  (назад)

11 Ziebarth E. JEtairiva ... Sp. 1373.  (назад)

12 Kern O. Die Inscriften von Magnesia am Maeander. Berlin, 1900, S. 102, № 114, vv. 7 - 8; ср. : Poteat H. Collegia and Hetaeriae // Classical Journal, Vol. 67, 1937, p. 492.  (назад)

13 См., например, о подобных сообществах у Свиды : "Платон и другие философы истинных любителей рассуждения называют гетайрами" (Suda, s.v. eJtai`re).   (назад)

14 В.В.Латышев. Очерк греческих древностей. Государственные и военные древности / Под ред. Е.В.Никитюк. Т. I. СПб., 1997, с.162.  (назад)

15 Аристотель. Афинская полития / Пер. и комм. С.И.Радцига. М.-Л., 1936, с.49, прим. 2; ср. с.68, прим.1.  (назад)

16 Аристотель. Сочинения. В 4-х томах. Т.4. М., 1983, с.77, прим. 32.  (назад)

17 Э.Д.Фролов. Из истории политической борьбы…, с.8-9.  (назад)

18 Фукидид. История / Изд. подг. Г.А.Стратановский, А.А.Нейхард, Я.М.Боровский. М., 1993, с.472, ср. с.509.  (назад)

19 Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 2-х томах. Изд. 2-е, испр. и доп. / Изд. подг. С.С.Аверинцев, М.Л.Гаспаров, С.П.Маркиш. М., 1994. Т.1, с.681, прим. 5 (Plut. Arist., 2).  (назад)

20 Античная демократия в свидетельствах современников / Изд. подг. Л.П.Маринович и Г.А.Кошеленко. М., 1996, с.376 (раздел 12 А, прим. 3 - Thuc. VIII, 54, 4).  (назад)

21 Лисий. Речи / Пер.,ст. и комм.С.И.Соболевского. Предисл. к изд. 1994 г. Л.П.Маринович и Г.А.Кошеленко. М., 1994, с.31.  (назад)

22 Словарь античности / Сост. И.Ирмшер и И.Ионе. Пер. с нем. Редкол.: В.И.Кузищин и др. М., 1989, с.136.  (назад)

23 Andocide. Discours / Texte et. et trad. рar G.Dalmeyda. Paris, 1930, p.35, n.1; p.48-49, n.1.   (назад)

24 Andokides On the Mysteries / Text ed. with introd., comm. and append. By D.MacDowell. Oxford, 1962, p.137 (And. I, 100).  (назад)

25 Подробнее об этом см. : Andokides On the Mysteries … p.81, cf. 211; Sartori F. Le eterie nella vita politica ateniese del VI e V secolo A.C. Ed. anast. Roma, 1967, p.87-88; A historical commentary on Thucydides by A.W.Gomme, A.Andrews and K.Y.Dover. Vol. IV. Oxford, 1970, p.277-280; 281, n.6.   (назад)

26 Rhodes P.J. The "Acephalous" polis ? // Historia, Bd. 44, 1995, Hft. 2, S.161.   (назад)

27 Специфика этого древнего понятия нашла отражение и в современном греческом языке, поскольку именно Гетерией назывался тайный союз, основанный в Одессе в 1814 г., который сыграл важную роль при подготовке национального восстания 1821 г. С другой стороны, иное понимание этого термина подразумевается в обозначении одного из самых крупных исследовательских и издательских центров Греции - Археологического общества в Афинах ( jArcaiologikh; eJtairiva).   (назад)

28 Подробнее об этом см. : Mitchell L.G., Rhodes P.J. Friends and enemies in Athenian politics // Greece and Rome. Vol.XLIII, 1996, №1, p.17.   (назад)

29 Prestel G. Die antidemokratische Stromung im Athen des 5. Jahrhunderts bis zum Tod des Perikles. Breslau, 1939, S.69.   (назад)

30 Многочисленные возможности подобного воздействия на выборы при особенностях афинского судопроизводства подробно рассмотрены Дж.Калхауном в специальной монографии, см. : Calhoun G.M. Athenian clubs in politics and litigation. Austin, 1913, p.40-96.   (назад)

31 Ф.Сартори считает, что к некоторым афинским гетериям принадлежали такие известные демократы, или, во всяком случае, не олигархи, как Перикл, Фемистокл и Алкивиад, см. : Sartori F. Le eterie … p.43; cf. Ziebarth E. JEtairiva … Sp.1373.  (назад)

32 Так, например, С.И.Соболевский считает, что "были гетерии олигархические и демократические. Особенно многочисленны были первые : при господстве демократии олигархи не могли выступать открыто и вынуждены были прибегать к тайным обществам … ", см. : Соболевский С.И. Прим. 3 к XII речи Лисия // Лисий … с.119, ср. 102.  (назад)

33 Mitchell L.G., Rhodes P.J. Friends and enemies … p.11.  (назад)

34 Will Ed., Mosse C., Goukowsky P. Le monde grec et l'Orient. T.I. Le V-e siecle (510-403). Paris, 1972, p.681.  (назад)

35 De Sanctis Gr. Storia dei Greci. Ed.4. T.I. Firenze, 1954, p.91.  (назад)

36 Ziebarth E. JEtairiva ... Sp. 1374.   (назад)

37 "Ибо сверстник к сверстнику" - по свидетельству Платона таково было древнее изречение, которое, безусловно, также подходит и к гетайрам (Phaedr., 240 e; cf. Arist. Rhet., 1371 b 15).  (назад)

38 Д.Макдоауэлл признавая, правда, что эта речь адресована олигархам, сомневается в том, что имеется ввиду именно гетерия Эвфилета. См. : Andokides On the Mysteries … р.191. Мы же считаем, что особых оснований для такого сомнения нет.  (назад)

39 Цит. по : Prestel G. Die antidemokratische Stromung … S. 68, N.201.  (назад)

40 Calhoun G.M. Athenian clubs … p.114.  (назад)

41 Le Constitution d'Athenes attribuee a Xenophon. Trad. et comm. par Cl. Leduc. Paris, 1976, p.171-175.  (назад)

42 Лисий. Речи … с.,102.   (назад)

43 Sartori F. Le eterie … p.83.  (назад)

44 Ziebarth E. Das griechische Vereinswesen… S.96 ff.  (назад)

 |  Главная страница  |

© 1999 г. Е.В.Никитюк
© 1999 г. Издательство Ставропольского университета
© 2000 г. Центр антиковедения