Одним из распространенных методов позднеантичной дипломатии и внешней политики можно считать разведку. Данные наших источников свидетельствуют о том, что и в V и в VI вв. н.э. система «политиического шпионажа» была достаточно разработанной.

Наиболее подробно этот вопрос освещает Прокопий Кесарийский. В «Войне с персами» содержится отступление, посвященное теме разведки: «У римлян и у персов издавна существует правило содержать за счет казны лазутчиков (kataskopus), которые обычно тайком идут к неприятелем, чтобы тщательно все высмотреть, а затем по возвращении доложить об этом властям. Многие из них, как и следует ожидать, из чувства расположения к соплеменникам изо всех сил стараются быть им полезными; другие же открывают все тайны неприятелю. Вот и тогда один из таких лазутчиков, посланный персами к римлянам (oun ek ton Person kataskopos), явился к василевсу Юстиниану и рассказал ему многое из того, что делается у варваров, в том числе и то, что племя массагетов, замышляет зло против римлян. Услышав об этом и зная на деле преданность к нему этого человека, василевс щедро одарил его деньгами и убедил пойти в войско персов, которое осаждало Мартирополь, и обьявить

находящимся там варварам, что эти массагеты, купленные за деньги василевсом римлян, собираются в ближайшее время двинуться на них. Так тот и сделал и, придя в лагерь варваров, обьявил ханарангу и другим вождям, что войско враждебным им гуннов в скором времени прибудет к римлянам. Услышав это, персы устрашились и не знали, что им делать в подобных обстоятельствах» (Procop. B.P.I..21.11-17). Фрагмент этот свидетельствует не только о традиционности института внешней разведки для двух «супердержав», но и о практике переманивать вражеских лазутчиков. Прокопий отмечает, что Юстиниану было известно о преданности (peiran te ede tou anthropou aletheias peri es hauton ehon) разведчика, посланного от персов., т.е. очевидно, что он не в первый раз выполнял задания василевса. Возможно, он был просто «перевербован» Константинополем, но не исключено и то, что он продолжал сотрудничать и с Персией, являясь «двойным агентом».

В «Тайной истории» Прокопий еще раз сообщает об устройстве внешней разведки в Византии и Персии: «А с разведчиками (kataskopon) дело обстояло так. Издревле за счет казны содержались многие люди, которые отправлялись в пределы врагов, проникали в царство персов под видом торговцев или под каким-либо иным предлогом, и, тщательно все развдав, по возвращении в землю римлян могли известить начальствующих лиц о вражеских секртах. Те же, заранее предупрежденные, были настороже и ничто не становилось для них неожиданностью. То же самое издавна существовало и у мидийцев. Хосров, увеличив, как говорят, жалованье разведчикам (kataskopon), выгадал от такой предусмотрительности. Ибо ничто из того, что происходило у римлян, не оставалось для него тайной. Юстиниан же не потратил на них ничего и даже самое звание разведчиков (kataskopon onoma) искоренил на римской земле. Вследстве этого наряду с тем, что было совершено и много других промахов, и Лазика оказалась покорена врагами, поскольку римляне так и не смогли разузнать, в какой части находится царь персов со своим войском.» (Procop.Н.А. 30.12-14).

Первые несколько строк приведенных выше фрагментов совпадают почти дословно. Затем Прокопий обращается к основной теме для «Тайной истории» — обличению Юстиниана и обвиняет императора в развале всей системы внешней разведки. Однако нельзя сказать, что эти два свидетельства полностью исключают друг друга. В «Тайной истории» Прокопий приводит критику в

адрес Юстиниана, которой не могло быть в официальном произведении – «Войне с персами». Но и в «войне с персами» Прокопий, отмечая традиционнoсть института разведки, в качестве примера приводит перекупленного шпиона противной стороны, а не византийского «суперагента». Возможно, при Юстиниане разведка была несколько «переориентирована»: деньги тратились не на содержание собственных разведчиков, а на вербовку «двойных агентов». Такая политика, очевидно, казалась Прокопию неэффективной.

Прокопий отмечает, что шпионы могли проникать на территорию соседнего государства под видом торговцев (Procop.Н.А. 30.12). Логично предположить, что и дипломатические миссии могли иметь «разведывательные» цели. Посольская делегация обычно бывала довольно многочисленной: сам посол, его секретари, сопровождающие лица, переводчики, охрана, слуги. Посольство предоставляло идеальные условия для сбора информации. В источниках нет прямых указаний на шпионскую деятельность послов и это вполне естественно — эти данные не долны были афишироваться. Но косвенные свидетельства могут подтвердить эти преположения. Менандр Протектор подробно рассказывает о заключении римлянами и персами вечного мира в 562 г. Менандр приводит текст договора, четвертая статья которого посвящена правилам принятия послов: «Посланники и гонцы с известиями, пользующиеся скорой ездой на общественных лошадях, и приезжающие из Персии в римские владения, и из римских в персидские, должны быть принимаемы так, как прилично их званию; им будет оказываемо должное попечение. Они обязаны оставаться не долго в земле, куда приезжают... » (Menendr. fr.8). Видимо, этот пункт договора призван был ограничить возможности послов как шпионов.

Практика отправлять лазутчиков на сопредельную территорию была принята не только у римлян и персов. Вероятно, Константинополь применял эту методику по отношению ко всем потенциальным противникам. Так, у Приска мы находим упоминание о пойманном Аттилой «скифе, пришедшем из римской земли в варварскую лазутчиком (kataskopes heneka)» (Prisc. fr.8). Константинопольское посольство, возвращавшееся из ставки Аттилы, присуствовало при задержании этого разведчика, которого Аттила велел посадить на кол. Словом «скиф» Приск в данном случае может обозначать или гунна, или гота, бывшего подданного Аттилы, который, скорее всего, перешел на сторону Византии. Причиной такой суровой казни

могла явиться не только шпионская деятельность, но и сам факт измены.

Своих шпионов должны были иметь и варвары. Малх Филадельфийский рассказывает о дипломатических отношения между Восточноримской империей и разными группами готских пелемен. Во второй половине 70-х гг. V в. император Зенон вел частые переговоры с двумя соперничавшими готскими вождями — Теодорихом, сыном Триария (Теодорих Страбон), и Теодорихом, сыном Тиудимера (Теодорих Амал). Зенон сколнялся к союзу то с одним, то с другим Теодорихом, в результате чего возникали постоянные конфликты (Malch. fr.13 sqq). Описывая ход переговоров между императором и Теодорихами, Малх отмечает, что были пойманы «посланные Теодорихом лазутчики (kataskopous)» (Malch.fr.18). К сожалению, автор не указывает, какой из Теодорихов отправил этих «наблюдателей» — вероятнее всего Теодорих Страбон. Во время переговоров с Зеноном Теодорих Страбон проявлял удивительную осведомленность о делах и договоренностях императора с Теодорихом Амалом, что косвенно свидетельствует о хорошо поставленной разведывательной системе. Кроме того, еще один фрагмент Малха может быть связан с темой шпионажа. Зенон вел очередные переговоры с Теодорихом Страбоном, которые были прерваны разразившимся в столице «шпионским» скандалом: «открыто было, что некоторые из находящихся в городе (в числе их были врач Анфим, Маркеллин и Стефан), давали Теодориху знать о том, что происходило в Византии. Не только писали они к нему письма от себя, но составляли подложные от важнейших лиц и посылали их к нему, желая ободрить известием, что многие благоприятствовали ему». По этому делу было проведено следствие и виновные были наказаны побоями и изгнанием. (Malch.fr.13) Этот эпизод вполне позволяет допустить существование в Константинополе своеобразной партии, поддерживающей Теодориха Страбона. Очевидно, сторонники были и у Теодориха, сына Тиудимера, возможно их было куда больше, учитывая его пребывание в Константинополе в течении десяти лет в качестве заложника при императоре Льве. Сторонники Теодориха Страбона действовали несколько своеобразно. Ему была необходима объективная информация о том, что происходит в столице, так как послы его еще не получили даже официального ответа, к тому же за заверениями дипломатов могла скрываться абсолютно иная реальность. Но подложные письма, которые также

направлялись к Теодориху, едва ли могли сослужить ему добрую службу. К сожалению, нам ничего не известно об этих трех «информаторах». Можно предположить, что Зенон намеренно дезинформировал Теодориха. В таком случае Анфим, Маркеллин и Стефан оказываются, скорее, агентами Зенона, двойная игра которых была раскрыта Теодорихом. После «провала» операции император вынужден был провести показательное следствие по этому делу.

Интересен термин, которым авторы обозначают шпионов: «ho kataskopos» (Prisc. fr.8; Malch fr.18; Procop.Н.А. 30.12-14; B.P.I..21.11-17). У Прокопия Кесарийского это слово обозначает и военного разведчика, т.е. человка, посланного к войску противника непосредственно во время ведения боевых действий (Procop. B.P. I.4.10; I.9.12; I.17.35; II.1-4; II.19.27; II.25.10; II.25.15; II.30.37; B.V.I.8.17; I.8.19; I.8.21; I.17.14; I.23.5; II.13.36; B.G.1.7.3; I.7.29; I.24.3; III.7.5; III.11.21; III.18.12; III.20.10; III.26.5; III.26.16; III.28.12; IV.8.17), и военно-политического шпиона (Procop.Н.А. 30.12-14; B.P.I..21.11-17), и даже соглядатаев, которых императрица Феодора направляла следить за своими поддаными (H.A.16.1. 4).

По сравнению с другими методами внешней политики и дипломатии о шпионаже авторы писали меньше всего. И в этом нет ничего удивительного — информация об агентах внешней разведки должна была содержаться в секрете. Тем не менее, исходя из имеющихся у нас данных, можно сказать, что в V и VI вв. н.э. шпионаж был важной частью внешней политики восточноримской империи.