Конференции Центра антиковедения СПбГУ

Существовало ли право общебоспорского гражданства? Однозначного ответа на этот вопрос пока нет. Высказаны два, прямопротивоположных мнения: такого права не существовало (Никитина, 1984, С. 37); уже для первой половины IV в. можно говорить об общебоспорском гражданстве (Шелов-Коведяев, 1985, С. 72).

О существовании гражданской общины и полисного самоуправления в боспорских городах можно судить только на основании отдельных, по большей части косвенных, данных.

Так, исследователи отмечают, что в источниках Пантикапей и Фанагория всегда (а другие центры в ряде случаев) называются полисами, обращают внимание на наличие этниконов, образованных от названий городов, на чеканку монет от имени города (Пантикапей, Феодосия, Фанагория, Горгиппия). Можно указать также на керамическое производство, осуществляемое общиной (Пантикапея, может быть, Горгиппии, а также Фанагории и Феодосии).

По мнению некоторых авторов, эпиграфическим документом, упоминающим пантикапейскую общину, является надгробие Хариксена (I в. н.э.), где содержится слово demos (КБН, № 140); кроме того, эти исследователи ссылаются на надписи (конец I в. до н.э.- II в. н. э.: КБН № 979, 982, 983, 1118; Блаватская, 1965, № 2, С. 198; к ним можно добавить и новую надпись из Фанагории: Ю. Г. Виноградов, 1991, С. 16) из Фанагории и Горгиппии, где фигурируют "народ агриппейцев", "народ горгиппиян" (Болтунова, 1950; Колобова, 1953, С. 54-55; Сопова, 1973, С. 141).

Не отрицая , в целом, значения этих аргументов, подчеркнем, все-таки, дискуссионность ряда моментов. Характерна в этом отношении оценка в литературе монетной чеканки от имени города. Для одних это лишь дань полисным традициям (Гайдукевич, 1949, С. 63; 1971, S. 74; Зограф, С. 190; Шелов, 1956, С. 142 сл.), а для других - свидетельство реального городского самоуправления (Каллистов, 1963, С. 335 сл.; Семенова, 1984, С. 26 сл.). Надписи, на которые делаются ссылки, относятся совсем к другому периоду боспорской истории (см.: Каллистов, 1963, С. 331 сл.; комм. к КНБ, 140).

Одним из показателей жизнедеятельности общины является участие горожан в ополчении. Существовало ли оно на Боспоре при Спартокидах? Прямые свидетельства в источниках отсутствуют, поэтому опять привлекаются косвенные данные: погребения с оружием на пантикапейском и ряде других некрополях (Цветаева, 1951, С. 68; Блаватский, 1954, С. 41; Кастанаян, 1959, С. 294), некоторые сведения античных авторов. Так, Струве (1968, С. 154 сл.) пытался найти указание на ополчение в рассказе Диодора (XX, 22) о войне сыновей Перисада I (см. также: Белова, С. 188; Сопова, 1970, С. 227; ср. Vinogradov. 1980, S. 91, Anm. 159; Шелов-Коведяев, 1985, С. 161), Н. С. Белова (С. 189, прим. 1) в новелле Полиена о Мемноне (V, 44), а Ростовцев (1989, С. 192; ср. Ю. Г. Виноградов, 1991, С. 29, прим. 110) в новелле того же автора о Левконе (VI, 9, 4), Сокольский (1958, С. 306) в речи против Формиона (XXXIV, 8), приписываемой Демосфену. Однако все эти свидетельства допускают и другие истолкования,на наш взгляд более убедительные, чем попытки увидеть в них намеки на ополчение граждан. Неубедительны ссылки некоторых авторов (Белова, С. 187; Сопова, 1973, С. 140) на наличие в пантикапейском некрополе надгробий воинов, так как эти памятники датируются первыми веками н. э., что делает весьма спорным их использование для характеристики положения на Боспоре за несколько столетий до этого.

Политическая организация граждан находит свое выражение в деятельности обычных органов полисного самоуправления, а именно, народного собрания, совета, магистратов и т.д. В какой мере можно проследить эту деятельность на Боспоре?

Единственное свидетельство о народном собрании принадлежит Диодору (XX, 24), оно неоднократно рассматривалось в литературе. Важность его неоспорима, поскольку мы узнаем, что народное собрание могло созываться даже спустя много десятилетий после установления тиранического режима (170 лет прошло со времени начала правления Археанактидов и 128 - от прихода к власти Спартока), а это бесспорно свидетельствует о жизненности полисных традиций на Боспоре. Тем не менее, приходится констатировать нашу полную неосведомленность в том, функционировало ли народное собрание в Пантикапее до и после 310/309 г. Отсутствие других сведений в источниках заставляет признать более убедительной и соответствующей современному состоянию источников точку зрения о незначительной роли народного собрания при Спартокидах. Показательно, что, ателию и освобождение от податей пантикапейцы получают из рук Эвмела. В этой связи вывод о том, народное собрание - важнейший институт полисного строя - оказалось под прямым воздействием центральной власти (Белова, С. 195 сл.; Сопова, 1972, С. 156), представляется вполне оправданным и закономерным.

Полностью к области гипотез относятся предположения о существовании на Боспоре совета и обычных полисных магистратур. Так, Колобова (1953, С. 55; 1954, С. 85; 1958, С. 97; также: Сопова, 1973, С. 141; Семенова, 1984, С. 23-24; Яйленко, 1987, С. 101-102) считала вслед за Стефани (1854), что фрагменты постановления совета и народа, имеющиеся на нижней части надгробия Феофила (КНБ, № 432), являются "выпиской из решений пантикапейского совета и народа". Однако существует весьма основательное сомнение в такой трактовке надписи (см.: Струве, 1950, С. 320; Каллистов, 1963, С. 332-333; комент. к надписи). К тому же надгробие датируется I в. н. э. Ссылаясь опять же на надпись I в. н. э. (КНБ, № 827), Колобова допускала, что "должность стратега" была при Спартокидах "городской" (1953, С. 68; также и Сопова, 1973, С. 140). Упомянем еще о попытках Колобовой (1953, С. 61 сл.) вычитать в рассказе Полиена о расправе Левкона с триерархами (VI, 9) намек на то, что триерархи "выбирались городом", а суд, на котором Левкон собирался обвинять их, "был не царским судом, а городским".

Если даже и отвлечься от анекдотичности сообщения Полиена и отнестись к нему с полным доверием, то и в этом случае вывод может быть лишь один: триерархи назначались и смещались Левконом. Не дает рассказ Полиена и оснований для представлений о характере судопроизводства на Боспоре.

Подводя итоги, можно сделать следующие выводы. Поскольку Спартокиды именовались архонтами Боспора и Феодосии и царями племен, то, несомненно, верховная власть находилась в их руках, хотя вряд ли в V-IV вв. мог быть создан достаточно централизованный бюрократический аппарат управления. Спартокиды, естественно, должный были в какой-то мере использовать традиционные органы управления. Однако при попытке решения вопроса необходимо учитывать весьма существенное обстоятельство, а именно: почти полное отсутствие в источниках сведений о деятельности полисных учреждений. Боспорские надписи не содержат почти никакой информации по этому вопросу, что неоднократно отмечалось в литературе (Ростовцев, 1912, С. 11; 1989, С. 183; Болтунова, 1950, С. 74; Гайдукевич, 1955, С. 116; 1959, С. 134; 1971, S. 78); это особенно поразительно при сравнении с эпиграфическим наследием Херсонеса и Ольвии. Положение, сложившееся с лапидарными памятниками, весьма примечательно и может служить характеристикой исторической обстановки на Боспоре при режиме Спартокидов, предоставляя в определенной степени ответ на вопрос о соотношении тиранического и полисного начал.

Фигура правителя полностью заслоняет государственный аппарат обычный для любого греческого полиса (или объединения полисов), архонт олицетворяет собой Боспорское государство Он единолично (или с сыновьями) представляет государство на внешней арене, дарует проксению, ателию и другие привилегии; Спартокиды занимают господствующее положение в торговле с метрополией. Они самовластно распоряжаются боспорской территорией, основывают поселения, отводят землю для клерухов. Архонты и члены их семей активно участвуют в ремесленном производстве. Спартокиды командуют армией, в их распоряжении отряды наемников и войска союзных (или починенных) им варварских династов. Имена боспорских правителей служат датирующим моментом в местном летоисчислении. Перисад, по словам Страбона (VII, 4,4) был даже признан богом. Таким образом, авторитарная сущность режима Спартокидов несомненна.