Конференции Центра антиковедения СПбГУ

Для прочности Ахейского союза как единого государства огромное значение имела боеспособность его вооруженных сил. Они состояли из собственно федеральной постоянной армии, созываемого время от времени ополчения всех союзных полисов и небольшого ахейского флота. В относительно мирное время и в ходе тех кампаний, которые велись в основном силами других держав, Ахейский союз огранивался содержанием постоянного федерального войска из наемников и "эпилектов", корпуса, состоявшего из молодых граждан различных полисов союза. Сколько воинов должен был делегировать каждый город, решало союзное собрание. В отличие от всенародного союзного ополчения, это было действительно единое монолитное войско, а не механическая сумма ополчений различных полисов. Численность эпилектов в конце Клеоменовой войны и в течение всей Союзнической войны, т.е. в 222-217 гг., была постоянной: 3 тысячи пехотинцев и 300 всадников. Помимо участия в больших походах и сражениях, эпилекты выполняли и свои специфические задачи. Они и до созыва, и после роспуска всеахейского ополчения находились в боевой готовности, охраняли границы от внезапных нападений врага, несли гарнизонную службу, осуществляли быстрые и неожиданные для противника операции. Командовал эпилектами либо глава государства - стратег, либо какой-то военачальник по его поручению. Другая постоянно действующая часть ахейской армии состояла из наёмников, службу которых оплачивала федеральная казна. В 217 г. в ахейской армии было 8,5 тысяч наёмников - больше, чем эпилектов. Наёмники составляли гарнизоны некоторых крепостей, охраняли территорию союза от неожиданных набегов извне.

Всенародное ополчение у ахейцев созывалось не так часто, обычно лишь в тех случаях, когда предстояло нанести решающий удар противнику (например, совершить поход в Лаконию), или, наоборот, отразить серьезную угрозу извне. В ополчение были обязаны явиться, получив приказ, все граждане в боеспособном возрасте. Решение о созыве всеобщего гражданского ополчения принималось обычно союзным собранием, но это мог сделать и главнокомандующий войсками союза, каковым с 224 по 200 г. был царь Македонии, и выборный глава Ахейской федерации - стратег. Ополчением каждого полиса командовали местные начальники - apoteleioi, один для пехоты и один для конницы. Именно они получали приказ стратега о выступлении в поход и вели вооруженных граждан в указанное стратегом место. Иногда, если того требовали обстоятельства, в ополчении участвовали граждане лишь одного или нескольких полисов, ближайших к театру военных действий.

Основу ахейской армии в сражении составляла фаланга из гоплитов, которую поддерживала легкая пехота, в т.ч. прославленные пращники из Ахайи. По древней традиции из зажиточных граждан формировалась конница, в которой, однако, служили и наемники. Во главе кавалерии стоял гиппарх - второе лицо в государстве после стратега. После присоединения к союзу Аргоса и Мегалополя ахейцы могли выставить на поле боя солидные силы - до 20 тысяч воинов, однако, по крайней мере, до последнего десятилетия III в., ахейская армия не снискала себе лавров в борьбе с серьезными противниками. В то время как все лучшие армии эллинистического мира уже давно вооружались и организовывались по македонскому образцу, ахейское оружие было устаревшим, фаланга - недостаточно сомкнутой и маневренной. Вдобавок усиливалось пренебрежение к дисциплине и вообще к военной службе, типичное для эпохи кризиса полиса, особенно среди богатых граждан, служивших в коннице. По всей видимости, федеральное правительство долгое время вообще не заботилось об унификации вооружения, военного строя и об организации совместных учений тех разношерстных контингентов, которые составляли союзное ополчение. Таким образом, если сами принципы военной организации в Ахейском союзе были вполне удачными и отвечали специфике этого объединения столь разнородных полисов, то фактическое состояние армии почти до самого конца III в. было неудовлетворительным, что и сказалось в годы тяжелой войны со Спартой (229 - 222 гг. до н.э.).

Лишь впоследствии крупный и талантливый военный организатор и полководец Филопемен сумел сделать ахейское войско действительно грозной боевой силой, по крайней мере, по греческим масштабам. Военная реформа началась в 209/8 г., когда Филопемен возглавил ахейскую конницу и приняла широкие масштабы в 208/7 г., когда он впервые был избран стратегом союза. Суть ее сводилась к укреплению дисциплины в армии, перевооружению какой-то части пехоты по единому (видимо, македонскому) образцу и внедрению соответствующей тактики сухопутного боя. В результате реформ значительная часть бывших легковооруженных пехотинцев пополнила ахейскую фалангу, которая наконец-то стала соответствовать требованиям времени. Вооружение гоплитов из разных областей союза теперь отвечало единому стандарту, а тактические учения, которые начал проводить Филопемен, позволили союзной пехоте и коннице обрести навыки боя, не только единообразные, но и основанные на опыте лучших армий эллинистического мира. Можно усмотреть прямое следствие военной реформы в том обстоятельстве, что ахейская армия конца III - начала II вв. до н.э. в большинстве случаев доказывала своё превосходство над войском Спарты. Присоединив к союзу оставшиеся полисы Пелопоннеса, ахейцы обрели такой военный потенциал, что при соответствующем усилии союз могли выставить 30-40 тысяч воинов, что примерно соответствовало численности армии Александра Македонского в начале Восточного похода.

Схожие изменения испытала в III в. и беотийская армия, которая ранее представляла собой фиванское в своей основе войско, лишь дополненное отрядами из других полисов, а теперь стала действительно союзной. В этом заключалась её сила, но одновременно и её слабость. С одной стороны, военная организация беотийцев отныне зиждилась на прочном фундаменте равноправных и бесконфликтных отношений между союзными полисами, но с другой стороны, централизация военного дела в эллинистическом Беотийском союзе (как и у ахейцев до реформ Филопемена) сводилась главным образом к тому, что отряды ополчения отдельных полисов с началом войны объединялись по решению федеральных органов власти в единую армию и воевали под общим командованием союзных военачальников - беотархов. Для охраны границ союза и патрулирования территории в мирное время федеральные власти устанавливали городам определённые квоты, согласно которым те выставляли отряды конницы определённой численности. Об этом свидетельствует любопытный документ, озаглавленный: "Соглашение между всадниками Орхомена и Херонеи о несении военной службы" (SEG. XXVIII.461). Как явствует из текста соглашения, более крупный город Орхомен и меньшая по размерам Херонея составляли как бы единый военный округ, который должен был выставить четыре илы (эскадрона) кавалерии для периодического патрулирования некоторых районов федерации, причём Орхомен давал три илы и старшего командира всего отряда - гиппарха, а Херонея поставляла один эскадрон; каждая ила возглавлялась местным илархом. Союзные власти ограничились тем, что предписали городам, какова должна быть численность и задача этого сводного отряда, а все организационные детали всадники обговорили сами: соглашение касается очерёдности выступления эскадронов в поход и длительности патрулирования. Набор, вооружение и обучение воинов и их командиров также находились в компетенции полисов, а не союза, что подтверждается, в частности, многочисленными списками эфебов - юношей, проходивших в возрасте от 18 до 20 лет военную подготовку; эти списки составлялись и публиковались полисами, которые организовывали обучение эфебов и платили их наставникам. Опять-таки города, а не союз, покрывали расходы воинов во время походов, принимали участие в купле-продаже боевых коней, т.е. несли значительную долю военных затрат. Впрочем, это последнее обстоятельство можно объяснить и тем, что доходы городов, несомненно, были намного более значительными, чем те взносы, которые они уплачивали в федеральную казну.

Тем не менее, в Беотии, как и в Ахейском союзе, серьезные военные неудачи вынудили федеральное правительство провести реформу армии, причём задолго до того, как подобные преобразования осуществил в Пелопоннесе Филопемен. Свидетельством тому являются изменения в заголовках уже упоминавшихся списков эфебов после середины III в. до н.э.: если ранее все они проходили военную подготовку общего характера, и в заголовках указывалось, что названные ниже лица "записаны в число гоплитов", "всадников" или даже просто "молодых воинов" (neoteroi), то отныне обучение ведётся по конкретным военным специальностям, и по окончании его эфебы зачисляются в определённые подразделения, в том числе в отборные (агема, эпилекты). Очевидно, был принят ряд федеральных законов, которые делали новый порядок обязательным для всех полисов. Один них, видимо, упомянут в декрете Феспий в честь афинянина Сострата, который обучал мальчиков и юношей города стрельбе из лука, метанию дротика и действиям в боевом строю, как того требовал "закон Союза беотийцев". Вполне возможно, что реорганизация военной подготовки сопровождалась и реформой вооружения и тактики. В частности, М.Фейель предполагает, что военная специальность пельтаста, которую теперь получала часть эфебов, была вместе с соответствующим вооружением введена в беотийской армии по македонскому образцу, а некоторые новые подразделения пехоты были вооружены македонскими сариссами. Прямым следствием изменений в военной организации союза следует считать и периодическое проведение союзных военных учений в конце III в. Наконец, есть некоторые основания для того, чтобы предположить, что после реформы было укреплено единоначалие в союзной армии. Весьма показательны и направленность этих преобразований, аналогичная целям Филопеменовой реформы, и тот факт, что совершенствование военной организации в целой области Эллады явилось и в данном случае следствием преимуществ федерализма над полисным партикуляризмом. Поэтому имеются основания для того, чтобы утверждать, что в "федеративной Элладе" III - II вв. до н.э. возник новый тип союзной армии, который значительно отличался от коалиционных формирований предыдущей эпохи, времени расцвета независимых полисов.