Конференции Центра антиковедения СПбГУ

Наши сведения об эфоре Хилоне крайне скудны. Но это единственный персонаж, с которым можно связать спартанские реформы конца архаического периода. В списке эфоров Хилон значится под 556 г. (Apollod. Chron. 244 F 335 c; Euseb. II, 96 - 7). Уже это заставляет думать, что Эфор был, скорее всего, фигурой исторической, хотя что-либо определенное о нем сказать трудно. Древние помещали эфора Хилона среди семи мудрецов (Her. I, 59; VII,235; Plat. Protag. 343 a; Plut. De aud. poet. 14, 35 sq.; Diog. Laert. Praef. 13; I, 3, 69 - 73). По словам Диогена Лаэртского, Хилон сделал эфорат равным царской власти (Diog. Laert. I, 3, 68).

Мы не знаем, в чем конкретно заключалось реформирование эфората, которое традиция связывает с именем эфора Хилона. Можно только предполагать, что Хилон был инициатором закона, передавшего председательство в народном собрании и в герусии от царей к эфорам. Это был последний шаг в реформировании эфората, который полностью эмансипировал эту магистратуру от всех остальных властных структур. Во всяком случае, к началу классического периода эфорат обладал уже всей полнотой исполнительной и контролирующей власти в государстве, став по сути дела правительством Спарты. Можно только предполагать, что ежемесячная клятва между царями и эфорами, о которой упоминает Ксенофонт, была установлена по инициативе эфора Хилона. По словам Ксенофонта, эфоры клялись от имени гражданской общины, цари - от своего собственного имени (Xen. Lac. pol. 15, 7). Ежемесячное повторение клятвы - результат очень тяжелого для царей компромисса. Подобные клятвы были не редкостью там, где сохранялась царская власть (например, у молоссов - Plut. Pyrrh.5; cp. Arist. Pol. V, 9, 1, 1313 a), но вряд ли где-либо кроме Спарты они были ежемесячными. Столь частый обмен клятвами свидетельствует о крайне подозрительном отношении общины к своим царям.

Как не раз уже высказывалось в научной литературе, учреждение эфората знаменовало собою установление нового государственного порядка и вместе с тем означало победу общины над суверенной царской властью (Busolt G.; Swoboda H. Griechische Staatskunde. 3. Aufl. Hf. II. Muenchen, 1926. S.677).

С именем Хилона, возможно, связано издание трех т.н. малых ретр (хотя традиция и считала их автором Ликурга (Plut. Lyc. 13; Ages. 26). Если Большую Ретру, за редким исключением, признают за подлинный документ, то достоверность малых ретр спорна (Dobesch G. Lykurgos (4) // Der Kleine Pauly. Lexikon der Antike. Bd. III. Stuttgart, 1969. Sp. 823 f.). О них сообщает только один и притом поздний автор - Плутарх. Вот что он пишет: "Одна из ретр гласила, что писаные законы не нужны. Другая, опять-таки направленная против роскоши, требовала, чтобы в каждом доме кровля была сделана при помощи топора, а двери - одной лишь пилы, без применения хотя бы еще одного инструмента… Третья ретра Ликурга… запрещает вести войну постоянно с одним и тем же противником…" (Plut. Lyc. 13).

Внимательное знакомство с текстом малых ретр наводит на мысль, что они вряд ли могли принадлежать эпохе Ликурга, как о том свидетельствует традиция. Позиция их автора или авторов четко и бескомпромиссно сформулирована. Малые ретры уже не имеют форму оракула, это скорее рескрипты эфоров, уже обладающих всей полнотой власти для эффективного контроля над обществом. Малые ретры, скорее всего, были изданы не ранее середины VI в. по инициативе коллегии эфоров. Имел ли Хилон какое-либо отношение к их изданию, сказать очень трудно, хотя исключать такую возможность также нельзя.

Судя по содержанию одной из малых ретр, унификация к концу архаического периода распространилась уже на все сферы жизни, в том числе и на внешний вид спартанских домов, которые предписывалось строить с помощью простейших инструментов. Методы строительства были в законодательном порядке искусственно архаизированы с тем, чтобы не дать возможности богатым спартиатам пользоваться иными жизненными стандартами, чем их менее удачливые сограждане. Принцип равенства, таким образом, распространился в Спарте и на такие важные и социально значимые для любых обществ внешние атрибуты, как жилые дома. Спартанские цари также, по-видимому, жили весьма скромно. Во всяком случае, мы ничего не знаем о существовании в Спарте царских дворцов.

Возможно, к этому же времени относилось программное требование стричь усы и соблюдать законы, с которым эфоры обращались к гражданам при вступлении в свою должность (Arist. apud Plut. Cleom. 9). Странная директива, призывающая стричь усы, по-видимому, имеет ту же политическую направленность, что и три малые ретры. Смысл запрещения носить бороду и усы, а также делать себе пышные прически становится более ясным благодаря одному замечанию Фукидида в его "Археологии". Так, вспоминая об архаических Афинах, Фукидид замечает, что "только недавно пожилые люди из состоятельной среды (ton eudaimonon) оставили такое проявление изнеженности, как ношение льняных хитонов и сложной прически, закалываемой золотыми булавками в форме цикад" (Thuc. I, 6, 3: А.Гомм в своем комментарии к данному месту поясняет, что на вазах, датируемых 550 - 470 гг., особый вид прически, упомянутый Фукидидом и называемый кробилом, - это принадлежность богатых и знатных людей, См.: Gomme A.W. A Historical Commentary on Thucydides. Vol. I. Oxford, 1945. P. 101 ff.; к I, 6, 3).

В Спарте реализация директивы гражданского равенства могла быть успешно осуществлена только путем выравнивания, по крайней мере внешнего, образа жизни аристократии и рядовых граждан. (Точно так же и в Риме эпохи ранней республики богатые и знатные люди должны были являться в общественные места в простом белом плаще (тоге) с тем, чтобы ничем внешне не отличаться от своих бедных и незнатных сограждан: Моммзен Т. История Рима. Т. I. СПб., 1994. С.71). Принятие всех этих мер в Спарте свидетельствует об окончательной победе эгалитарных тенденций в спартанском обществе над элитарными. С этого момента спартанцы не должны были различаться между собой ни внешним видом, ни качеством жилья.