Иван Кассианович Суручан (1851 -1897) почти забыт, но в последней четверти XIX в. его имя было хорошо известно всем любителям классических древностей в Росии. Он собрал богатейшую коллекцию антиков и в своем доме в Кишиневе создал знаменитый музей древностей.

Сведений о нем немного. Отец его, молдавский помещик, умер, когда сын был ребенком. Огромное влияние на формирование личности Суручана оказал его отчим - П. М. Шумский. Благодаря ему уже в детстве Суручан заинтересовался древней историей и начал коллекционировать монеты.

Первоначальное образование он получил в Кишиневской гимназии, в частной гимназии в Одессе и в Нежинском лицее князя Безбородко. Оставив последний по болезни, Суручан вернулся в Кишинев, где имея досуг и хорошее состояние, использовал время и средства на приобретение классических древностей.

Во второй половине XIX в. грабительские раскопки и торговля антиками на юге России достигли огромного размаха. Стремясь спасти южнорусские древности от вывоза за границу и от попадания в случайные руки, Суручан, по мере возможностей, покупал их у торговцев и "счастливчиков", стараясь получить при этом наиболее полную информацию о месте находки. Так постепенно образовался целый музей, который занимал флигель и часть дома Суручана в Кишиневе. Музей включал в себя скульптуру, надгробия, около 200 надписей, золотые и серебряные украшения, изделия из бронзы, геммы, около 12 000 монет, брактеаты, терракоты, несколько сотен стеклянных сосудов, амфоры, расписные вазы и другие керамические сосуды, клейма, бусы, изделия из дерева и кости. В основном, эти древности были найдены на юге России: в Ольвии, Тире, Пантикапее, на острове Березань. В коллекции были также вещи привезенные из Египта, Греции и Италии. Суручан поддерживал постоянные контакты с торговцами древностями, российскими и иностранными, и сам выезжал несколько раз за границу на раскопки. С согласия Археологической Комиссии он раскапывал курганы в окрестностях древной Ольвии (ОАК, 1886) и в Бессарабии. У него была также хорошая археологическая библиотека. Необходимый ему для занятий древнегреческий язык коллекционер изучил самостоятельно.

Музей Суручана всегда был открыт для ученых. Особая дружба связывала его с В. В. Латышевым, с которым он вел постоянную переписку и сообщал о всех находках надписей. Часть богатейшего собрания Суручана была опубликована. Отдельные находки были изданы В. Н. Юргевичем (Труды VI Археологического съезда. Одесса 1888, т. 2, стр. 31 - 32), керамические клейма опубликованы П. В. Беккером (ЗОО, XI, 1879); часть надписей же была издана отдельной книгой (Inscriptiones Graecae et Latinae novissimis annis (1889 - 1894) museo Surutschaniano quod est Kischinevi inlatae. Petropoli, 1894).

Лапидарные надписи из коллекции Суручана также вошли в IOSPE. Эти труды и еще более известный музей дали основание некоторым ученым обществам избрать И. К. Суручана своим членом. Он был почетным членом Румынской академии в Бухаресте, действительным членом Одесского общество истории и древностей, Русского археологического общества и Киевского церковно-археологического Общества.

Неожиданная кончина Суручана в ноябре 1897 г. не дала ему возможности обработать свои коллекции полностью и не позволила ему принять меры для их сохранения в будущем. Он не успел составить даже каталог своих коллекций.

И в Академии Наук и в Археологической Комиссии понимали, что крупнейшее собрание южнорусских древностей необходимо сохранить для науки и передать в один из крупных музеев. Председатель Археологической Комиссии граф Бобринский написал вдове коллекционера О. Х. Суручан-Горонович письмо с просьбой уступить собрание российскому правительству для передачи его в один из крупнейших музеев. Вдова сообщила в Археологическую Комиссию, что согласна "на продажу всего музея ..., если он при продаже поступает в ведение одного из крупных музеев".

17. 11. 1898 (все даты даются по старому стилю) Эрмитаж сообщил в Археологическую Комиссию, что "из коллекции покойного И. К. Суручана он желал бы приобрести все те предметы, которые, по личному осмотру и выбору Старшего хранителя по Отделению древностей г. Кизерицкого, оказались бы интересными и нужными для поплнения коллекций Эрмитажа". 20. 01. 1899 вышел Указ Императора, по которому вдове разрешалась продажа коллекции и предписывалось составить "подробную опись, с оценкой каждого предмета отдельно, обязательно чрез специалистов"; в описи следовало "указать на нумера, которые будут намечены к приобретению для Императорского Эрмитажа"; также было отмечено, что "было бы весьма желательно найти способ продажи всех предметов без остатка". После этого Б. В. Фармаковский приезжает в Кишинев, осматривает коллекцию и пишет об этом рапорт в Археологическую Комиссию, считая, что коллекцию необходимо приобрести.

Шло время, переписка продолжалась, но дело с места не двигалось, так как не было денек. И тогда в 1908 г. вдова поручила известному торговцу древностями Ш. Гохману продать коллекцию. Часть ее была продана в Берлине. По-видимому, часть вещей из музея Суручана попала в коллекцию Ф. Л. Ганса, которая сейчас хранится в Государственных музеях Берлина, но опознать можно только одну из них - деревянный гребень в футляре с надписью KURIAI DWRON, потому что только она была издана.

В 1908 г. Гохман оповестил Археологическую комиссию о том, что значительная часть собрания (стекло, терракота) продана И. Л. Конельскому в Одессе. В 1909 г. египетские древности (42 предмета) были приобретены Б. А. Тураевым (ЗВО ИРАО, XXI). В том же 1908 г. Гохман по просьбе вдовы вновь обратился в Археологическую Комиссию с предложением купить камни с надписями. Граф Бобринский пишет рапорт в Министерство Императорского Двора с просьбой содействовать в приобретении коллекции, указывая, что в ней находится 200 больших мраморных и каменных предметов.

В 1090 г. в имении "Вадель-Воды" близ Кишинева, куда была перевезена оставшаяся часть коллекции, побывал Б. В. Фармаковский. Он снова осмотрел коллекцию и по возвращении доложил, что "памятники древностей не вызывают сомнений в их подлинности и большею частью удовлетворительной сохранности" и что "вдова продает коллекцию за 8000 руб., с условием оплаты в 3 года". Археологическая Комиссия предлагала покупку коллекции Российскому историческому музею и Музею Одесского общества истории и древностей, но у них не было денег. По требованию Археологической Комиссии в 1911 г. вдова составила опись и сделала фотографии вещей, количество которых продолжало уменьшаться. Вдова жаловалась, что библиотеку ей на вес предлагали купить.

Бесконечная перепиская продолжалась до 1914 г., пока Херсонское городское управление наконец не приобрело скульптуру и надписи из коллекции Суручана для Музея древностей Херсонского края. Но начавшаяся первая мировая война помешала перевозке вещей в Херсон и это удалось сделать лишь осенью 1917 г. при содействии Комиссара Временного правительства. Не все перевезенные вещи сохранились до настоящего времени, так как Херсонский музей пострадал во время второй мировой войны.

В 1938 г. в Эрмитаж поступило собрание академика Н. П. Лихачева; в нем оказалось 8 фрагментированных надписей некогда находившихся в музее Суручана в Кишиневе (IOSPE, I, 60c, 157, 185a, 266, 284, 306, 307; BCH, XVIII, p. 334 - 335, № 2). Как удалось выяснить в Архиве РАН, эти надписи были приобретены Н. П. Лихачевым перед первой мировой войной у антиквара в Петербурге. Но эти надписи - лишь осколки того богатого собрания, которое постигла печальная участь.