Молодой человек, только что окончивший курс историко-филологического факультета по отделению классической филологии в одном из провинциальных университетов и отправленный в Ленинградский Университет для занятий, появляется в квартире проф. С. А. Жебелева с рекомендательным письмом от одного из своих учителей и после предварительных переговоров с С. А. Жебелевым другого из своих учителей, возвратившегося в Ленинград после нескольких лет преподавания в провинции.

Довольно молодой человек был предупрежден - нужно явиться точно в назначенное время, сам профессор очень пунктуален и требует того же от своих учеников. С замиранием сердца приезжий входит в кабинет. Здесь его ждет прием - внимательный (ставился ряд вопросов, имевших целью выяснить степень его подготовленности), но несколько сухой и даже как будто слегка суровый. Разговор кончается предложением прослушать курс по греческим древностям и посещать семинар - чтение греческих текстов. Начинавший тогда филолог был затем в течении 12-ти с лишним лет в той или иной форме учеником С. А. Жебелева и имел возможность наблюдать своего учителя и в роли лектора, и в роли руководителя семинара, и в роли научного руководителя молодых научных работников.

Лекции. С. А. Жебелев не был оратором и сам знал об этом. Монотонное чтение лекции, с неожиданными и не всегда оправданными логически повышениями голоса не могло увлечь слушателей. Сила преподавания С. А. заключалась не в его лекционных курсах. Ученики С. А. в первую очередь с благодарностью вспоминают его семинар. После краткого вводного слова профессора начиналось чтение участниками семинара греческого текста (авторы, надписи). Иногда предлагалось кому-нибудь, преимущественно начинающему члену семинара подготовить перевод и комментарий читаемого текста. По большей же части имело место чтение, перевод и очень сжатые объяснения (последние давались руководителем семинара). Главная цель этих занятий состояла в том, чтобы дать участникам начитанность в греческих текстах. Для этой цели как нельзя больше подходил метод курсорного чтения, который и господствовал в семинарских занятиях. В течение пяти лет были таким образом прочитаны- несколько комедий Аристофана, трактат "О воздухе, воде и местоположении", две книги Фукидида (VI и VII), Реторика Аристотеля, Феокрит, несколько сочинений Лукиана, большое количество надписей по обоим сборникам Диттенбергера и по сборнику Протта и Циена. Все это вместе, если добавить к этому самостоятельное чтение каждого по своей теме и вне своей темы на дому, представляли известный фонд. Одна особенность семинарских занятий С. А. не могла не запомниться его ученикам - руководитель семинара направлял чтение, прислушиваясь, впрочем, и к желаниям учеников, давал необходимые пояснения, но никогда не заслонял собою читавшихся авторов. Задачей семинара было- поставить его участников лицом к лицу с литературным или эпиграфическим памятником, ознакомить их /с/ самим памятником, а не с мнением профессора об этом памятнике. С. А. Жебелев избегал пространных объяснений даже тогда, когда у него готовилась своя работа по соответствующему вопросу. Изредка (за пять лет таких случаев было не более четырех) тексты откладывались в сторону, чтобы уступить место докладу руководителя семинара или кого-либо из участников.

Кроме лекций, семинаров и своей собственной научной продукции крупный научный работник имеет еще один способ воздействовать на учеников - это руководить их научной работой. Нужно прямо сказать - только те, кто имел счастье быть учеником С. А. в этом последнем смысле, могли в полной мере оценить его педагогический талант и такт.

С. А. Жебелев не считал, что руководитель должен /осуществлять/ мелочную опеку над своими учениками - начинающими научными работниками. Однако в некоторых случаях он властно вмешивался в ход их занятий. Так, в конце первого года занятий в семинаре, когда он уже достаточно был знаком со степенью вашей подготовки и с /особенностями умственного состояния/, он настоятельно советовал вам заняться разработкой определенной темы. Если вы затруднялись в выборе темы и могли назвать только область, вас интересующую, то он сам предлагал вам две-три темы. Вы выбирали из них одну, и обычно видели улыбку С. А. и слышали его замечание- "я так и думал" (дальше следовало объяснение, почему он так думал, - вроде "вы любите копаться в деталях"). В дальнейшем руководитель не вмешивался в ход вашей работы. Однако вы всегда могли прийти к нему с конкретным вопросом, по которому вы получали устную справку, библиографию, разрешение воспользоваться здесь же в кабинете соответствующей статьей в энциклопедии Паули-Виссова, а иногда (и это была большая честь) том этой энциклопедии выдавался вам на дом. Не любил С. А. расплывчатых разговоров на общие темы, больших висящих в воздухе построений, всякого рода научного снобизма и кривляния. От научной работы он прежде всего требовал доказательности. Аргументация - это было для него главной частью научной работы.

С. А. бывал очень доволен, когда ученик вручал ему для просмотра какую-либо /готовую/ часть своей работы. Вы всегда могли быть уверены, что к назначенному сроку руководитель работу прочтет. Замечания С. А. никогда не были многословны. Они всегда касались сути дела или конкретных деталей работы. При этом С. А. вовсе не требовал, чтобы ученик по всем вопросам разделял его собственные мнения. В этом отношении С. А. представлял собой образец редкой терпимости к чужим взглядам. Одна из учениц С. А., верный член его семинара, но в своих печатных работах очень далеко отошедшая от самых основ его научных воззрений, как-то подала ему на просмотр cвою работу, на которую он не мог посмотреть иначе как на фантазию. И тем не менее, высказав ей свое мнение, он здесь же заметил - "но будь я на вашем месте, я бы использовал для поддержки своих мнений еще то-то и то-то".

Это свойство С. А., умение вживаться в чужие построения, смотреть на них не только извне, но и изнутри (с точки зрения их автора) в соединении с другим его свойством признавать законность разного направления научных интересов - обусловили собой разно... мозаичность того, что можно назвать школой Жебелева. Собственно, нельзя говорить о школе в собственном смысле слова. Признаки, характери/зующие/ обычно школу, - единство разрабатываемой области, единая методика исследования, продолжение тематики учителя, повторение его мыслей - здесь отсутствуют. Из-под эгиды Жебелева вышли литературоведы, филологи в собственном смысле этого слова, археологи... с историческим уклоном, эпиграфисты. Объединяющим началом служат, пожалуй, те требования, которые предъявлял к своим и чужим работам С. А.: ориентировка на памятники (литературные, эпиграфические, ...), осторожность в интерпретации, последовательная аргументация с четким разделением бесспорного, вероятного и только возможного.