1. Одной из важнейших черт античной цивилизации, наряду с гражданским строем собственного общества и рабством иноплеменников, было непрерывное интенсивное взаимодействие с окружающим миром, с варварской периферией. Само становление классической цивилизации свершилось в Греции в архаический период (VIII-VI вв. до н. э.) в значительной степени за счет этой периферии, за счет прямого или косвенного ограбления многочисленных варварских племен.

Однако, верное по своей главной сути, это положение не должно исключать и более широкого взгляда на отношения античности с миром варваров как на своего рода взаимодействие, в котором варвары выступали не только как объект эксплуатации, но и как - в известных пределах - контрагент, со своей стороны проявлявший интерес к греко-римскому миру, впитывавший некоторые элементы античной культуры, более того, проникавший в систему этого мира и даже влиявший на отдельные стороны его жизни.

Особенно интересно в этом плане присмотреться к взаимоотношениям, существовавшим между причерноморскими варварами-скифами и признанным центром политической и культурной жизни греков - Афинами. При этом мы имеем в виду не столько внешнюю историю, - ибо об отношениях Афин со Скифией на государственном уровне, и в частности о попытках прямого вторжения афинян в скифские земли, нам практически ничего не известно, - сколько внутреннюю жизнь одного из ведущих полисов Эллады. Оказывается, при ближайшем рассмотрении, что скифский элемент играл в жизни афинского общества и государства весьма заметную роль, вполне заслуживающую специального изучения. Занятие это может оказаться тем более увлекательным, что с явлением скифов в афинской жизни связан ряд спорных вопросов или даже прямых загадок, способных дополнительно стимулировать интерес исследователя.

2. В самом деле, следы присутствия скифского элемента в Афинах отчетливо обнаруживаются уже в архаический период. Материал доставляет археология: это - многочисленные афинские черно- и краснофигурные вазы времени поздней архаики или ранней классики, одним из мотивов росписи которых является изображение скифского стрелка из лука. Первым примером может служить знаменитая ваза Франсуа - чернофигурный кратер работы Эрготима и Клития (около 570 г. до н. э.), украшенный несколькими поясами изображений на темы сказаний об Ахилле и Тесее. На верхнем поясе, в сцене охоты на Калидонского вепря, наряду с другими воинами изображены три лучника в характерных "скифских" остроконечных шапках, с приписанными рядом именами Eurymachos, Kimmerios и Toxamis, из которых первое - чисто греческое, но два других - варварские, определенного, так сказать, скифо-киммерийского извода.

Если изображения на вазе Франсуа в целом выдают ориентацию на древнюю ионийскую традицию, то позднейшие (от последней трети VI в. до н. э.) аналогичные рисунки на черно- (и отчасти красно-) фигурных вазах, представляющие так называемых скифских лучников, ориентируются, как кажется, на современную художникам реальность, откуда они черпают необходимые им типы воинов и детали их вооружения и костюма. Без труда можно подобрать целый ряд таких рисунков, где, независимо от сюжета, но зачастую вместе с гоплитами, представлен один и тот же тип стрелка из лука, в полном уже (в отличие от вазы Франсуа) характерном скифском облачении: в остроконечной шапке, в коротком полукафтане и длинных штанах, плотно облегающих тело и нередко расшитых каким-либо орнаментом, с колчаном на левом боку, с луком, а иногда и топориком (sagaris) в руках.

Изображения воинов - как несомненно греческих гоплитов, так и так называемых скифских стрелков - во всех приведенных случаях отличаются выразительной четкостью и видимой реалистичностью. В частности, изображения стрелков вполне соответствуют тому скифскому типу, который хорошо нам известен по описаниям античных авторов и из памятников изобразительного искусства, происходящих из зоны непосредственных греко-скифских контактов - из Северного Причерноморья. Это рано дало повод предполагать действительное присутствие скифских лучников в Афинах в VI в. до н. э.: в них усмотрели, по аналогии с фракийцами, скифских наемников на службе древних афинских тиранов - Писистрата и его сыновей.

3. Мнение об использовании афинскими тиранами скифских лучников в качестве личной охраны обрело многих сторонников и, можно сказать, укоренилось в современной историографии. Тем не менее, полной уверенности в правильности этого положения не может быть, поскольку ему противоречит целый ряд обстоятельств.

Во-первых, не все убеждает в этом плане в имеющемся иллюстративном материале: на некоторых рисунках стрелки представлены вместе с гоплитами в тесной связи и в обыденной обстановке, что создает впечатление какой-то личной связи; с другой стороны, у стрелков только наряд и вооружение являются скифскими, тогда как их лица не выдают ничего экзотического, ничего варварского, полностью соответствуя обычному эллинскому типу.

Во-вторых, странным является в этой связи полное молчание литературной традиции об использовании Писистратом или его сыновьями отрядов скифских стрелков, - молчание тем более странное, что эта традиция с избытком свидетельствует о разного рода вооруженных сателлитах на службе афинских тиранов.

4. Но если версия о скифской гвардии Писистратидов кажется сомнительной, то как же все-таки объяснить столь частое использование сюжета со скифскими стрелками в афинской вазописи времени поздней архаики? Здесь являются две возможности, выбор между которыми представляется достаточно трудным. Одна возможность - принять мнение французского исследователя А. Плассара, который признавал реалистичность изображений скифских стрелков на афинских черно- и краснофигурных сосудах, но видел в этих персонажах не скифских солдат на службе древних тиранов, а воинов-гиперетов (hyperetai), выполнявших, скорее в порядке личной связи, какие-то вспомогательные функции при гоплитах: сопровождавших их на походе в качестве ординарцев, действовавших в сражении под прикрытием их щитов, заботившихся об их лошадях (поскольку в древнюю пору гоплиты могли выступать в поход и на конях) и т.п. При этом в названных гиперетах, учитывая эллинский тип их лиц, надо видеть не скифов, а тех же афинян, воспринявших через ионийское посредство скифский наряд и вооружение.

При всем остроумии гипотезы Плассара, нельзя закрывать глаза на некоторые ее слабости, в частности, на неубедительность ссылки на эллинский тип лица у изображаемых на афинских вазах скифских стрелков (как будто вазопись того времени умела различать этнические типы лиц!), а главное - на видимую парадоксальность главного допущения - скифского наряда для афинских стрелков. Тогда остается еще одна возможность для истолкования названных изображений, нам лично представляющаяся более привлекательной, - признать их одним из типовых сюжетов греческой вазовой живописи позднеархаического времени, которая могла культивировать, наряду со многими другими, также и тему скифских стрелков, отчасти в русле представлений героического эпоса, отчасти же, и еще больше, под влиянием исторических и художественных импульсов, шедших из Ионии.

Как бы мы ни истолковывали изображения скифских стрелков на афинских черно - и краснофигурных вазах, в любом случае они могут рассматриваться как свидетельство присутствия скифской темы в жизни афинского общества на исходе архаического времени. Да и априори следовало бы этого ожидать ввиду не только эпических или исторических ионийских воздействий, но и развития связей Афин с Причерноморьем в особенности благодаря активной внешней политике и начавшемуся уже афинскому утверждению в зоне Проливов при Писистратидах.

5. Примечательным в контексте нашей темы является творчество афинского вазописца, мастера росписи в основном на краснофигурных сосудах, который подписывал свои рисунки именем Скиф (между 520 и 505 гг. до н. э.). В имени (или прозвище) этого мастера нельзя не видеть проявления все той же скифской ноты в жизни ранних Афин. Она звучит еще в росписях краснофигурных ваз на рубеже архаики и классики, а затем замирает, но лишь для того, чтобы уступить место новой аналогичной ноте, но теперь уже в письменной традиции о существовании в классических Афинах государственных рабов-скифов, выполнявших функции полицейских. Но это уже другая тема, которой мы здесь касаться не будем.